– Помучить хотите? – кивнул я на паяльную лампу.

– Помучим, – согласился Благомор. – Циклопа вы уже видели. Начальник отдела по работе с клиентами. Ужасы гестапо и Лубянки нервно курят, знаете ли. Да и парни, которых вы ранили в последнем бою, – их четверо; побойтесь бога, Михаил Андреевич, это много. И куда я их теперь?

– Уж придумаете что-нибудь, Олег Геннадьевич. И не морочьте мне голову, хорошо? Какие-то старые обиды, желание отомстить… Вы были прагматиком, таковым и остались. И в распадке на моем месте вели бы себя точно так же. К чему эти разговоры, спецэффекты? Испытывай вы ко мне неприязнь, давно бы пристрелили – не дожидаясь, пока приду в сознание. Чего вы хотите?

– Ну, допустим, – Благомор «непринужденно» улыбнулся – лучше бы он этого не делал, – пристроился поближе и присел на корточки. – Вы правы. Я не обделен информацией о происходящих в Каратае событиях. Доходят слухи, что вы, либо прямо, либо косвенно, были связаны с группой Рачного, моего бывшего начальника безопасности.

– Рачной погиб. Это так же точно, что я тут лежу…

– И тем не менее. Меня волнует не столько Рачной, сколько люди из его окружения. Что вы о них знаете? Некий Дядюшка Римус, скрывающий настоящее имя и внешность. Некто Хмурый – большой специалист по нагнетанию таинственности. Имеются основания предполагать, что отдельные лица из свиты Рачного выжили и имеют информацию по интересующему меня вопросу. Милая дама, наконец, что бросила вас в безнадежном положении – расскажите и о ней…

Он и через год после «большого взрыва» был не прост. Он что-то знал. И хотел знать еще больше, чтобы использовать полученную информацию в своих каверзных целях. Прошел слушок – и он тут как тут. Хотя какой информацией я могу владеть… Но я решил не подавать виду, что знаю только то, что ничего не знаю. Никаких Хмурых, Римусов, да и с Виолой более-менее понятно. Мне было безразлично, что скоро меня убьют. Это рано или поздно должно было случиться. Желательно бы, конечно, попозже…

– Дашь на дашь, Олег Геннадьевич? Расскажите, что, по вашему мнению, произошло в Каратае, и тогда я подумаю, чем смогу вам помочь.

– Удивляюсь я вам, Михаил Андреевич. В двух шагах от вечности, а все туда же – хотите все знать… Да не крутитесь вы, Циклоп умеет вязать узлы, никто еще не развязывался. Вас не очень шокирует, что я вот так – правду-матку? Вы же не глупец, понимаете, что связываться с вами во второй раз я не хочу… Даже не знаю, что ответить вам на заданный вопрос, Михаил Андреевич. Устроителям сего злодейства удавалось сохранять свои планы в тайне. Я все бы мог понять: ликвидировать вашего покорного слугу, отобрать бизнес, заменить чиновников, прикрывающих «легенду о Республике дезертиров»… Но чтобы тупо уничтожить то, что приносило колоссальное бабло и держало в страхе сильных мира сего и некоторых других миров… Это, признаться, нонсенс. Необычное решение. Хотя, возможно, это только на первый взгляд, не уверен. Со мной, как понимаете, планами не делились. Разведка и контрразведка помалкивали. Опасность, как считалось, исходит от конкурентов, стремящихся подмять бизнес. Иначе говоря, имеется клан, в который вхожу я, входят работники государственных учреждений и представители спецслужб, способные надавить на рычаги. Имеется второй клан: такие же работники госучреждений, представители спецслужб, но им не повезло. Иначе говоря, это те, которых отогнали от кормушки, и они этим фактом расстроены. Проиграли и те и другие. О наличии третьей стороны до критического дня не подозревали. Все происходящее смахивает на оригинальный социальный эксперимент. Вроде переворота 17-го года, только масштабы, разумеется, попроще. Присутствует третий клан, но присутствует завуалированно… Должен вам признаться, довольно странный способ добывать деньги.

– Вы считаете, на ЭТОМ зарабатывают?

– В конечном счете да. Обязательно. Без этого и быть не может. Зарабатываются не только деньги, но влияние, власть, авторитет, дивиденды на будущее. Когда-нибудь, через много лет… Начать с создания небольшого национального бедствия на ограниченной территории, посмотреть, что получится, кое-что подкорректировать, переписать сценарий… Модель, иначе говоря. Отсюда вытекает, что люди, с которыми мы столкнулись, – не рвачи. Молодые, нестандартно мыслящие, амбициозные, имеющие такую кучу влияния. Хотят изменить существующий порядок, провести очередную коренную ломку. Но не абы как, с кондачка, а опираясь на достигнутые при эксперименте результаты. Сперва на мышах, потом на людям. Лекарство от всех болезней. Время у них есть, они готовы ждать и десять лет, и пятнадцать…

– Кто они?

– Не знаю. Государственные чиновники, работники спецслужб – что еще вы хотели услышать? С кем они завязаны на верху российской власти – и не только российской, – гадайте сами. В конкретных именах, увы, не силен. И оставим в покое сидящих в Кремле и Доме правительства. Куда интереснее те, кто ими деликатно управляет… Ваша очередь, Михаил Андреевич?

Сказать мне этой гниде было нечего. И не пришлось. Раздался сокрушительный удар, треснула кровельная конструкция, повалилась, переломившись пополам, гнилая потолочная распорка, и в образовавшуюся дыру спрыгнула женщина…

«Ну, наконец-то», – устало подумал я. Могла и поспешить, не заставлять тут мотать нервы… Это было что-то! Глаза Виолы горели, как глаза самого дьявола, она была хороша, как никогда! Гибкая, стройная, до одури возбуждающая в своем боевом безумстве. Кровь на лице уже подсохла, ногу выше бедра во избежание кровотечения она затянула тугим шнуром. Благомор не успел обернуться, только побелел, скривил презрительно губы… и повалился на меня, когда пуля из «макарова» пробила ему грудь. Виола стащила с меня опального царька и бросила на пол. Видеть мертвого Благомора мне еще не приходилось. Это было что-то свеженькое. Мелочь, а бодрило.

– В голову выстрели, – посоветовал я. – А то живучий, гад…

– Как скажешь, милый.

Виола произвела контрольный выстрел. Голова Благомора подпрыгнула и упала, где была. Виола повернулась и, когда в сарай полезли двое бугаев – Циклоп и некто пресный, прыщавый (прохлаждались, похоже, на крыльце, ожидая, пока позовут), – стала стрелять. Циклоп поймал пулю открытым ртом, повалился на колени, выпучив глаза. Осечка после второго выстрела! Прыщавый бросился на женщину; она упала на колено, схватила паяльную лампу и швырнула бандиту в морду. Лоб оказался крепким, осколков не боялся. Разящий цуки от бедра, штопорный удар с вкручиванием кулака – и пошла крушить, чередуя винтовые удары ногами «ручными» рубящими. И где она нахваталась такого? Схватила грозный нож, потерянный Циклопом, вонзила в сердце одному, другому, выдернула лезвие и, сжимая рукоятку обеими руками, ошеломленно уставилась на меня.

– Развязать, – подсказал я. – Убивать не надо. А то увлеклась ты что-то, душа моя…

– Ума не приложу, зачем я это делаю, – проворчала она, выпуская пар. Рухнула передо мной на колени, рассекла веревки, и я обрел долгожданную свободу.

– Нет, пойми меня, ты все делаешь правильно, – заторопился я внести ясность. – Возможно, памятник тебе и не поставят, но жаркий отзвук в моем сердце… – Она смотрела на меня, как на последнего дауна. – Очень рад тебя видеть. Поцелуемся?