– Кто там?

– Сергей!

Залязгали запоры, озадаченная блондинка в одной ночной сорочке запустила меня в квартиру и спросила:

– Что-то случилось?

– Мальцев просил зайти, проверить.

Алёна скептически улыбнулась, решив, что у столь позднего визита, совсем другая цель, зевнула и сказала:

– Утром заходи, я уже спать ложусь…

– Мы товар для Мальцева забирали, нас обстреляли на обратном пути, – неожиданно даже для самого себя выдал я. – Те уроды на белых «жигулях».

Блондинка испуганно приложила к губам ладошку.

– Все целы?

Я кивнул и уточнил:

– Коньяк остался?

– Проходи! – разрешила Алёна и ушла на кухню.

Присев на пуфик, я разулся и последовал за ней. Блондинка налила мне грамм сто коричневато-янтарного напитка не в рюмку, а в обычный гранёный стакан, плеснула и себе, но много меньше.

– Так все запасы Мальцева выпьем, придётся врать, что Анька в гости заходила, – улыбнулась она и вдруг зябко поёжилась, обхватила себя руками. – Да когда же это всё закончится…

Я в несколько длинных глотков влил в себя коньяк, но вопреки ожиданиям напряжение не отпустило, наоборот, стало только хуже. Просто с кристальной ясностью осознал – значение имеет, не когда всё это закончится, а каким именно будет финал. И что-то подсказывало, что хорошего от развязки мне ждать не стоит.

Внутри всё стянуло узлом, я ухватил Алёну за руку и, не слушая невнятных возражений, затащил её в комнату. Свет там не горел, темноту разгонял лишь экран работавшего с выключенным звуком телевизора, а шторы на этот раз оказались задёрнуты, так что я выкинул из головы мысли о фотографе и повалил блондинку на уже разложенный диван.

– Ты совсем стыд потерял! – возмутилась та, но осталась лежать на животе, только приподнялась на локтях и оглянулась. – Резинку не забудь, балда! – напомнила, наблюдая за моими лихорадочными попытками избавиться от одежды.

Я быстро разделся и едва ли дольше провозился с презервативом, потом задрал Алёнке ночную рубашку, устроился на ней и очень скоро, всего через пять или шесть нервных толчков, ощутил резкую до болезненности разрядку. Тогда отвалился в сторону и часто-часто задышал. Сердце билось словно сумасшедшее.

– Ты как-то совсем быстро в этот раз, – озадаченно протянула блондинка и несмешно пошутила: – Так меня от Володи точно не отобьёшь!

Смущаться и оправдываться и в голову не пришло – в конце концов, получил именно то, чего добивался. Да и о том, что уводить Алёну у коммерсанта не собираюсь, тоже говорить не стал, она это знала не хуже моего. Просто усмехнулся и со всей уверенностью заявил:

– Не переживай, у нас вся ночь впереди.

– А утро? – спросила блондинка.

– Утро тем более. Реабилитируюсь ещё. Времени полно.

Но вот насчёт дня и тем более вечера я, не кривя душой, ничего подобного сказать уже не мог. Это было слишком отдалённое будущее, чтобы строить на него хоть какие-то планы.

Проснулись поздно, уже в десятом часу. На одном диване, под одной простыней. Да было бы странно, случись иначе, учитывая, как прошла ночь.

Алёна оторвала голову от подушки, откинула с лица прядь белых волос и вдруг спросила:

– Тебе хоть немного хорошо со мной?

Вопрос заставил напрячься, но виду я не подал и подтвердил:

– Очень хорошо.

– Со мной или во мне? – поставила блондинка вопрос ребром.

Я ненадолго задумался над ответом, и врать в итоге не стал, ответил предельно честно, пусть и перевёл всё в шутку.

– Ну что за вопрос? Конечно, в тебе!

Алёна попыталась спихнуть меня с дивана, а когда из этого ничего не вышло, рассмеялась, правда, не слишком-то и весело.

– А вот Мальцев меня любит. – Блондинка уставилась в потолок и задумчиво произнесла: – Или любил…

– Или думает, что любит… – подсказал я ещё один вариант. – Или думал…

– Иди, Серёжа, в жопу! – разозлилась Алёна. – Я ему на шею не вешалась, между прочим! И разводиться он тоже сам решил. А теперь… Да будь что будет, лишь бы только поскорее этот кошмар закончился!

– Ты сама-то чего хочешь?

Блондинка ответила без малейшей заминки:

– Кофе и сигарету. Идём, Мальцев меня баночкой «Нестле» одарил. Швейцария, между прочим! Не хухры-мухры!

Алёна уселась на диван и потянулась, я полюбовался её обнажённой грудью, ощутил при этом вполне определённые позывы и спросил:

– Какие планы на сегодня?

– Хочу к родителям съездить. Завтра Мальцев возвращается, надо вещи постирать.

– Утром туда, вечером обратно?

– Ага. Проводишь?

Я поцокал языком.

– Не знаю, даже не знаю… За сегодняшний день Мальцев точно не заплатит.

Алёна уставилась на меня во все глаза.

– Серёжа, ты белены объелся?

– Есть у тебя лишние пятьсот рублей? Нет? Тогда в качестве одолжения готов взять оплату натурой.

– Чего? Ты что имеешь в виду?!

– Что имею, то и введу! – ухмыльнулся я и со значением приподнял край простыни.

Блондинка фыркнула:

– Избаловала я тебя! – но всё же ублажить орально не отказалась, перебралась в ноги и приступила к делу со всей возможной ответственностью. Я какое-то время просто следил за размеренным покачиванием вниз-вверх девичьей головы, затем положил ладонь на белокурый затылок и начал намечать давление, задавая ритм и понемногу делая движение вниз всё более выраженным, отчётливым и глубоким. Предельно глубоким.

Поначалу Алёна взбрыкнулась от неожиданности, потом же с готовностью приняла новые правила игры и не просто отработала мои услуги, а по ощущениям ещё и приплатила сверху. Ближе к финалу даже мелькнула мысль починить капающий кран, но сразу выкинул её из головы. Не стоило лишний раз хозяйничать во владениях Мальцева, и без того тут достаточно наследил…

Дома я объявился только к одиннадцати, не обратил никакого внимания на неодобрительное ворчание дяди Пети и сразу полез в душ. Вымылся, почистил зубы, заодно побрился, а после ещё и переоделся в запасной спортивный костюм, а этот кинул в корзину с грязным бельём.

– Никак бабу завёл? – предположил дядька, когда я отказался от завтрака.

– Типа того, – усмехнулся я и ушёл к себе, но сразу вернулся к телефонному аппарату и набрал рабочий номер Козлова. Застать его в отделении субботним утром особо не рассчитывал и позвонил исключительно для очистки совести, тем сильнее оказалось моё удивление, когда после третьего или четвёртого гудка в трубке прозвучало усталое «слушаю».