проходили годы – и тогда компанию арашиторам составляла только буря.

Таков был мир Буруу. Это было все, что он когда-либо знал.

А сейчас он сидит на вершине обиталища Хана, в гнезде, выглядывает за край, расправляя маленькие крылышки. Ему едва исполнился год, и он готов к первому полету.

Вот его первое настоящее воспоминание.

Рядом мать, теплая, излучающая свет. Братья, Эш и Драк, следят за происходящим. А над ними кружит отец. Могучий Скаа. Величайший арашитора из ныне живущих. Хан Края вечных бурь.

Юкико наблюдала за воспоминаниями в сознании Буруу, как ребенок за пантомимой с тенями. Она почувствовала страх детеныша, когда он заглянул в пропасть, зияющую вдалеке, – острые клыки черной скалы и пенящиеся моря, наполненные голодными морскими драконами.

Она ощутила, как он задрожал.

Ты был сыном Хана?

ОДНИМ ИЗ ТРЕХ.

Значит, ты – принц…

МЫ НЕ ТАКИЕ, КАК ВЫ. ВЛАСТЬ НЕ ПЕРЕДАЮТ ПО НАСЛЕДСТВУ, ЕЕ БЕРУТ. ЛЮБОЙ МОЖЕТ СТАТЬ ГЛАВОЙ СТАИ. ЛЮБОЙ, КТО УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОН ХАН, И ЕСТЬ ХАН.

Но Хан – самый сильный арашитора из ныне живущих. И потому сильнейшая самка выберет именно его, а его сыновья тоже будут сильными, верно?

СИЛЬНЫМИ В НЕКОТОРЫХ СМЫСЛАХ.

Буруу вздохнул.

И ОДНОВРЕМЕННО СЛАБЫМИ.

Теперь она наблюдала, как в глубинах памяти Буруу подавил страх и провалился в пустоту. Ветер завывал, словно дюжина голодных волков, угрожая столкнуть детеныша со склона горы. Гром гремел оглушительно, и ярость Бога Бурь была почти невыносимой. Но маленький грозовой тигр широко расправил крылья, как велел ему отец, и почувствовал, как духи воздуха призывают его подняться выше.

Буруу взмахнул крыльями и взлетел, ощутив беспредельный и невероятный восторг и ужас, заполонившие воздух вокруг него. А потом издал рык.

Рев триумфа. Первый рев новичка в стае.

Стая ответила, от мала до велика, и над всеми проревел гром. Отличный день. День гордости. Тигров было мало. И они цеплялись за существование, задушенные почти до полного исчезновения, отравленными небесами Шимы. Яды уничтожили большинство великих ёкаев – только те, у кого имелись возможности и воля к бегству, пережили возвышение Гильдии Лотоса.

Фениксы полегли и умерли от разрыва сердца, когда небеса заполнились грязными смолистыми испарениями. Драконы уплыли на север, когда океаны окрасились в багряный цвет.

Грозовые тигры улетели по приказу последнего Хана Шимы. Их было немного. Даже когда Хан установил закон отменить ритуальные смертельные поединки за право спаривания, провозгласив немыслимым для арашиторы убийство собрата, они размножались медленно.

Поэтому день, когда детеныш впервые вставал на крыло, оказывался знаменательным – то был маленький шаг, чтобы отползти от грани вымирания.

Буруу взмыл в небо, разгоняя ветер крылышками. Он изо всех сил стремился к облакам, мышцы напрягались практически до разрыва. Но, наконец, он выровнялся, занял место позади отца, снова взревев, окликая соплеменников, собравшихся внизу. И ответ тигров наполнил его гордостью.

Хан ответил последним, но громче всех. И оглянулся на Буруу с нескрываемой гордостью и особой любовью, которую родители всегда питают к младшему ребенку.

«Я горжусь тобой! – крикнул он. – Мой Роахх».

Юкико нахмурилась, провела пальцами по шерсти Буруу.

Роахх?

ЭТО БЫЛО МОЕ ИМЯ. КОГДА-ТО. ОНО ОЗНАЧАЕТ «ТРИУМФ» НА НАШЕМ ЯЗЫКЕ.

Голос Юкико в его сознании прозвучал мягко. Неопределенно.

Ты бы хотел, чтобы я звала тебя так? Именем, которое дал тебе отец?

Буруу опустил голову.

В ТОМ БОЛЬШЕ НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА.

Она ослабила хватку и отступила на шаг, чтобы посмотреть другу в глаза. Он не увидел осуждения, не почувствовал страха в ее сердце.

Подробности давней истории, равно как и то, что Буруу сделал в прошлом, не имели для нее значения.

Все, что было действительно важным для Юкико, – это он, Буруу. А еще то, что он принадлежал ей, а она – ему.

Заглядывая в окна ее души, он понимал: Юкико простит ему что угодно.

Все простит.

За исключением, вероятно, того, что он снова оставит ее одну.

Дворец даймё задрожал, раскаты грома напомнили тигру о шагах Землекрушителя, который даже сейчас тащился к Кицунэ-дзё.

Вздох Буруу потонул в грохоте ярости над головой.

ОСТАЛЬНОЕ ЛУЧШЕ РАССКАЗАТЬ В ПОЛЕТЕ. МЫ ДОЛЖНЫ ДВИГАТЬСЯ БЫСТРО, ЕСЛИ ХОТИМ ВЕРНУТЬСЯ ИЗ КРАЯ ВЕЧНЫХ БУРЬ ВОВРЕМЯ. ЕСЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ВООБЩЕ ВОЗВРАТИМСЯ.

Юкико наполнил восторг, неистовая радость, от которой на глаза навернулись слезы.

Ты возьмешь меня с собой?

В КРУГИ АДА И ОБРАТНО, ЕСЛИ ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ.

Я должна предупредить Мичи и остальных. И собрать вещи. Дай мне полчаса.

Я БЫ ОТДАЛ ТЕБЕ И СОЛНЦЕ, И ЛУНУ, ЮКИКО. Я БЫ ПОДАРИЛ ТЕБЕ БЕСКОНЕЧНУЮ РАДОСТЬ, ДНИ ПОКОЯ И ГОЛУБОЕ НЕБО, ПОД КОТОРЫМ МОЖНО СМЕЯТЬСЯ И ПЕТЬ. НО ЭТО НЕ МОЕ, Я НЕ МОГУ ДАРОВАТЬ ТЕБЕ ДАЖЕ МАЛОСТЬ.

Просто дай мне себя. Ты – все, что мне нужно.

Я – ТВОЙ. ВСЕГДА.

Ее объятие было яростным, как муссонный ветер. Они стояли рядом, слившись в единое целое. Крылья Буруу складывались вокруг нее, напевая прерывистую, как у насекомых, песню, и буря, казалось, утихла, словно затаив дыхание. Вот он – последний момент затишья. Глубокий вдох перед погружением.

Буруу ненадолго закрыл глаза. Почувствовал ее жар, тепло малышей в утробе Юкико. Теперь они – его семья. Его – все.

А потом снова разразилась буря, и руки Юкико соскользнули с шеи тигра. Девушка повернулась и бросилась во дворец, волосы заструились за ней, как черная вода. А Буруу стоял под карнизом, наблюдая, как темный дождь бесконечными струями стекает по водосточным трубам, окрашивая увядшие листья в саду в серый цвет. Барабаны Райдзина не приносили утешения. Звучал марш бури, а не колыбельная.

Грозовой тигр вгляделся в то, что ждало его впереди, что он должен сделать и куда должен отправиться.

КТО УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОН ХАН, И ЕСТЬ ХАН.

Буруу заморгал, глядя на облака, и в его глазах засверкали молнии.

ПРОСТИ МЕНЯ, ОТЕЦ.

22

Размыкая объятия

В тени додзё[8] даймё стояли четверо.

Вдоль стен выстроились доспехи из тика и бамбука – почетный караул из пустотелых воинов с деревянными мечами. Гроза эхом отдавалась в ушах, ветер пробирался сквозь стены под подоконниками, мелькая тенями в кругу света от фонаря.

Там они все и стояли. В государстве военачальников и сёгунов. В стране даймё, самураев и лотосменов.

Четыре женщины, которые могли изменить мир.

– Не могу поверить, – прошептала Мичи. – Ты не можешь оставить нас сейчас.

– Я должна, – ответила Юкико. – В Краю вечных бурь несколько десятков арашитор. Если мы с Буруу сумеем убедить их сражаться на нашей стороне, мы сможем победить в войне.

Мисаки наблюдала за ней