— Ой, Андрей Васильевич, правда, что ли? — с нескрываемым сожалением спрашивали незамужние девочки из архива.

— Врёт! — успокаивал я окаменевших старых дев.

Но вот наконец-то и большая широкая дверь с сияющей табличкой «Приёмная». Помню, на День милиции в шутку спросил у Клавдии Ивановны: на хрена, мол, в приёмной такая широкая дверь? Чуть ли не на всю стену. Тогда Клавдия Ивановна, глубоко затянувшись сигареткой, серьёзно ответила:

— Это чтобы после порки в кабинете начальника ты, Андрюша, когда на бегу штанишки на попку будешь натягивать, в стену башкой не врезался.

Клавдию Ивановну мы застали на её рабочем месте. Она о чём-то негромко разговаривала со стоящим в углу фикусом, поливая его из пластмассовой лейки. Увидев нас, она нисколько не смутилась, видно, приметила, как мы выходили из машины. Улыбнувшись, боевая помощница моего шефа спросила, явно обращаясь не ко мне:

— И как зовут эту прелесть? Эту маленькую принцессу? Этого ангела неземного происхождения?

— Же… Евгения… — зачарованно представилась Женька, слегка опешив от комплиментов из уст этой пожилой мили… полицейской волшебницы.

— А меня зовут Клавдия Ивановна. Но это для тех, кто врывается без стука в этот кабинет. А ты можешь звать меня бабушкой Клавой.

— А меня по правде зовут Евгения Андреевна. Но ты можешь звать меня Женей, потому что у меня нет ни одной бабушки. Вообще ни одной. А так ведь неправильно. Правда? — спросила Женька, потихоньку приближаясь к фикусу.

— Это ж надо, какое совпадение. А у меня, представь, ни одной внучки. Всё внуки хулиганы. Ну, что будем делать? Филе листики протрём или чай с печеньками? — поинтересовалась бабушка Клава.

— Давай сначала Филю, — поняв, что так бабушка называет фикус, сказала Женька.

— А ты чего уши развесил, Чапаев? — поинтересовалась Клавдия Ивановна. — Иди, куда тебе надо, а мы на два часа себе занятий найдём.

— Понял, убежал, — рванул к двери я. — Женьк, ты тут слушайся.

— А всё ж таки похожа. Ой, похожа… — закрывая за мной дверь, шепнула приёмная бабушка.

— Клавдия Ивановна! — возмущённо прошипел я, глядя на табличку с надписью «Приёмная».

Я нёсся по коридору отдела, лавируя между коллегами и сотрудниками, кивая в ответ на приветствия, в предчувствии встречи с неуловимым душегубом Костиком. Как же долго ты от нас бегал, олень пятнистый! Но тут вдруг услышал басовитое:

— Майор Чапаев? Андрей Васильевич, на минуту!

Я узнал его сразу. Ну, ещё бы! Таких людей нужно знать в лицо. В анфас и профиль. По тембру голоса. По запаху одеколона. По лоску безупречно сидящего кителя. По ослепительному блеску полковничьих погон. Это был он — начальник управления собственной безопасности, полковник полиции Лядов Иван Макарович. (Помните в кино про Штирлица? Там ещё Мюллер… Ну вот!)

— Здравствуйте, Андрей Васильевич, — протянул мне руку самый главный «гестаповец». — Давайте чуть дальше отойдём. А то вы остановились как-то.

Обернувшись, я увидел, что случайно «прилип» к стенду «Их разыскивает полиция» с портретами уголовников. И моя голова находится как раз на уровне первого ряда рецидивистов. Пожав руку полковнику, я сделал пару шагов в сторону, вытянулся, перестал моргать и приготовился соглашаться со всем. Честно говоря, я не знаю, как мы смотрелись со стороны. Один — в «пожилых» джинсах с бахромой в районе каблуков, клетчатой рубашке и кожаной куртке с затёртыми воротником и рукавами. И второй — чисто выбритый, пахнущий хорошим табаком и каким-то чудо-зельем, которое язык не поворачивается назвать «туалетная вода». Стрелки на брюках резали воздух, идеально подогнанный форменный китель сидел как влитой, а погоны сияли, как эполеты у капельмейстера военного оркестра. Какие чувства пробуждали наши такие разные фигуры у коллег, украдкой поглядывающих в нашу сторону? Ну, вот только жалеть меня не надо…

— Давно хотел лично с вами познакомиться, майор. Знаете меня? — сурово спросил полковник.

— Да кто вас. Виноват. Знаю, товарищ полковник. Вы у нас на курсах повышения квалификации курс лекций по оперативной работе читали, — нашёл что сказать хорошего я.

— Было дело. Но я, как вы сами понимаете, не об этом. С недавних пор фамилия Чапаев стала очень популярной в моей семье. И это не после просмотра легендарного кино. Чапаев сказал. Чапаев сделал бы то же самое. Чапаеву не понравится! Прямо пример для подражаний. Жена смеётся, мол, вот бы нашей Светланке такого мужа. Вчера стучусь, захожу к ней в комнату и спрашиваю: «Света, можно?» А она мне отвечает, не отрываясь от ноутбука: «Можно козу на возу!» А потом смеётся: «Ой, папочка, извини, у нас так Чапай говорит!» Андрей Васильевич, вы оказываете очень большое влияние на стажёра Лядову. Не скрою, посмотрел ваше личное дело, — загадочно пояснил Лядов.

— И как? Нет повода для подражания? — неожиданно дерзко спросил я.

— Идеальных нет. И как вам Светлана Ивановна Лядова? — заглянув мне в глаза, спросил дотошный папаша.

«Ответить тебе: не знаю, не пробовал?» — промелькнула сумасшедшинка в голове.

— Вы правы, идеальных нет. Стажёр Лядова… старается. За ней приказом закреплён наставник. Товарищ полковник, у меня дело горящее, люди ждут. Разрешите? — затоптался на месте я, почувствовав, как в кармане завибрировал мобильник.

— Мы не договорили, Андрей Васильевич. Но, если так нужно для дела, не задерживаю, — кивнул Лядов, пожал мне руку и пошёл в сторону кабинета моего начальника.

— Есть. Кстати, Жуков в Главке, — предупредил я и почти побежал к себе в кабинет.

* * *

В кабинете находились трое. Черных, Лядова и следователь Корнев нервно прохаживался из угла в угол и колотил ложечкой в стакане с чаем.

— Нет, ну невозможно! Они что, на метро его везут? — шумно отхлебнув давно остывший чай, спросил Руфатыч.

— О, ваше сиятельство! — увидев меня, сделала глубокий реверанс стажёр Лядова. — Кофе?

— Водки… но это после того, как Костика наизнанку вывернем и огурцами нафаршируем, — потирая руки, ответил я. — Кстати, папенька ваш привет передавали.

— Правда? — как-то растерялась Светлана, но спросить ничего не успела, так как дверь широко открылась и в кабинет сначала вошёл какой-то мрачный Арамян, а вслед за ним злой, как чёрт, Дроздов с пристёгнутым наручниками к его левой руке помятым мужиком. Отстегнув мужика, Дрозд молча прошёл к холодильнику, достал бутылку минералки и залпом всю выпил. А Алик достал из шкафа обувную щётку, отошёл в сторону и стал остервенело надраивать свои модельные туфли. Мы переглянулись друг с другом, посмотрели на притихшего на стуле мужика с разбитой губой, и я, не выдержав, очень несдержанно спросил:

— И что это за концерт? Костик где, мать вашу? Мужик, ты кто?

— Краев Константин, — негромко прошамкал мужик.