Несмотря на наши опасения, что рейс отменят, все прошло гладко. Рейс не отменили, и в конце концов мы очутились в Москве. И все же перелет нельзя было назвать приятным. За время полета настроение у Делона не изменилось. Он о чем-то сосредоточенно думал, пресекая все наши с Маришей попытки разговорить его. Причем огрызался он довольно зло. И мы оставили его в покое. От былой сердечности, с которой общался с нами Делон раньше, не осталось и следа.

– Не нужно было ему говорить про Михаила, – шептала мне на ухо Мариша.

– Было бы еще хуже, если бы он узнал об этом от ментов, – шептала я в ответ. – И догадался бы, что мы сами знали, а от него скрыли.

– Ну, нужно было сказать ему потом, – возражала Мариша, – когда мы бы уже очутились дома.

Впрочем, выйдя из самолета, Делон избавил нас от своего общества. Его встречала та самая девица, на квартире которой он оставил нас, пока сам оформлял наши визы в турецком посольстве. Сухо попрощавшись с нами, Делон сел в машину к девице, предоставив нам полную свободу действий.

– И черт с ним! – решительно сказала Мариша, когда Делон вместе со своей девицей скрылись из виду.

Мы немного побродили по аэропорту, выяснили, что на сегодня все билеты в Питер уже проданы, и поехали на Ленинградский вокзал. По дороге Мариша еще несколько раз сказала мне, что такой скотины, как Делон, ей раньше встречать не приходилось.

– Не мог попросить свою подружку подбросить нас до вокзала, – злилась Мариша. – Ведь наверняка знал, что билетов до Питера на самолет нам не удасться купить.

– Откуда он мог это знать? – спросила я у Мариши.

– Уж будь уверена, знал! – решительно отрезала моя подруга. – Точно тебе говорю, этот Делон совсем не так прост, как хочет казаться. Не верю я, что он помчался в Турцию только из-за того, что хотел разыскать дочерей Михаила или его самого, чтобы выяснить, кто мог убить Алену. Да плевать он хотел на эту Алену! У этого типа столько женщин, что одной больше или одной меньше, существенной роли уже не сыграет.

На вокзале нам еще пришлось выдержать небольшое сражение с другими желающими уехать сегодня вечером из Москвы в Питер. В результате мы купили билеты на фирменный поезд, побродили по Москве и наконец забились в свой спальный вагон и, не успев порадоваться окружающему нас комфорту, уснули.

Утром меня разбудил не стук колес, а Мариша, которая стояла надо мной и трясла за плечо.

– Вставай! Приехали! – говорила она. – Слышишь, приехали.

Умывание и прочие процедуры пришлось отложить на потом. Мы поспешно оделись и выбрались на перрон под привычный осенний дождик. Настроение у меня было мерзким. Я была ужасно зла на Делона, который обманул наши ожидания и так и не дал нам выкупаться в море. Тем обидней было понимать упущенную возможность, что на голову лил холодный дождь, а по улицам нашего дорогого города гулял пронзительный ветер.

Кроме того, мне страшно не хотелось возвращаться в свою квартиру, куда в любой момент мог пожаловать убийца Михаила или менты. Но делать было нечего, пришлось сесть в маршрутку и ехать домой. Хорошо еще, что Мариша согласилась поехать ко мне. Впрочем, вскоре я задумалась, а так ли уж это хорошо?

– Пока ты дрыхла, я подумала, что нам нужно покопаться в прошлом Михаила, – изрекла Мариша, когда водитель маршрутки собрал плату со всех пассажиров и «Газель» тронулась с места. – Теперь я почти уверена, что Михаил спрятал своих дочерей от того лысого худого незнакомца, который однажды преследовал их от университета.

– Почему ты так думаешь? – спросила я.

– А ты вспомни, что нам рассказывали подружки сестер и Катерина Николаевна, – сказала Мариша. – Поведение Михаила круто изменилось с того дня, когда он узнал, что этот незнакомец пытался проникнуть в их дом. После этого Михаил начал довозить своих дочерей до университета и забирать их обратно вечером на машине.

Я кивнула.

– Мы с тобой исходили из той неверной посылки, что Михаил подонок и пытается продать дочерей в публичный дом, – продолжала Мариша. – А раз теперь мы знаем, что он своих дочек не продавал, но тем не менее дома их нет, значит, Михаил их куда-то подевал. Скорей всего, спрятал, чтобы тот тощий и лысый незнакомец до них не добрался. Кроме того, Михаил закрыл свою фирму, переведя капитал в наличность. Следовательно, он сознавал размер опасности, нависшей над его семьей.

– Но почему он не увез вместе с дочерьми и свою жену? – спросила я.

– Может быть, он решил ею пожертвовать, – цинично предположила Мариша. – От этих мужиков чего угодно можно ожидать. Или опасность грозила только его дочерям, но никак не жене.

– Ну хорошо, – сдалась я. – Предположим, все, что ты тут наговорила, правда. Но где мы будем копаться в прошлом Михаила, если его жена и домработница, которые знали его уже больше двадцати лет, находятся в следственном изоляторе, и до них нам не добраться, а сам Михаил мертв и рассказать о себе уже ничего не сможет. Где мы будем искать концы к его прошлому?

– А все вот здесь! – с торжеством произнесла Мариша и помахала у меня перед носом записной книжкой Михаила, которую и вытащила из своей сумки.

– Не понимаю, – нахмурилась я.

– Чего ты не понимаешь?! – разгорячилась Мариша. – Обзвоним его знакомых. Наверняка кто-то из них, сам того не ведая, знает разгадку случившегося. Раньше ведь Светлана Игоревна допытывалась у них, не видели ли они ее пропавшего мужа и дочерей? А теперь мы попытаемся поговорить с этими людьми, что вообще за личность был этот самый Михаил.

К этому времени маршрутка как раз остановилась у моего дома. С некоторым трепетом мы вошли в мою квартиру, потом навестили бывшую квартиру Михаила. Верней, навестить нам удалось только ее входную дверь, потому что сама квартира была опечатана ментами.

– Ну что? – спросила у меня Мариша. – Пошли звонить знакомым Михаила?

Я прикинула: никаких особых дел на сегодня у меня не намечалось, и я согласилась. Уже после первых трех звонков мы столкнулись с почти непреодолимым препятствием. В записной книжке Михаила, кроме последней ее части, где были записаны телефоны девушек, сплошь значились мужские имена. И все эти мужчины, несмотря на то что было раннее утро воскресного дня, были либо на работе, либо мотались по каким-то делам. Зато дома были их жены, и эти, с позволения сказать, подруги жизни стали учинять нам с Маришей если не допрос, то что-то вроде обструкции.

– Какие ревнивые мегеры! – возмущенно заявила Мариша, когда очередная супруга знакомого Михаила послала нас к черту, сказав, что муж у любовницы, и просто бросила трубку, даже не пожелав сказать, где именно живет любовница, у которой сидит ее муженек.

– Безобразие! – поддержала я Маришу, потому что на меня тоже уже пару раз успели спустить собак какие-то женщины. – И чего они все такие нервные?