барыгой. И всё потому, что автомастерская брата стояла на земле, на которой компания жены Лугина хотела построить очередной торговый центр! Он наотрез отказался продавать свой прибыльный бизнес, который годами развивал. И в итоге… его подставили.

— Ладно, не кисни, — прокурор достаёт из стола какие-то папки. — Я тебе позвоню, когда Лугин расколется. Дело крепкое, я уверен в победе, — самодовольно заявляет Илья Валериевич.

— Да… — снова киваю, пытаясь почувствовать хотя бы отголоски радости.

Мы обсуждаем ещё пару моментов, а потом я встаю, пожимая ему руку.

— Андрюха, и хорош бухать, от тебя прёт перегаром, — хмурится. — Ты что-то рано начал отмечать. Погоди, впереди битва в суде.

Вздыхаю. Он думает, я отмечаю? Что ж… наверное.

Выхожу из прокуратуры и вызываю себе такси. Тачку около дома оставил. В пьяном виде за руль нельзя.

Пока еду, всё думаю об Олесе, и меня так и подмывает позвонить ей.

Машина застревает в пробке, и я выхожу из неё за несколько кварталов до дома. Пройтись не помешает. Сегодня не вышел в универ. Сказал, что заболел. Смысла там работать дальше я не вижу. Дело сделано, пора возвращаться в юридическую фирму, в которой я трудился раньше. На днях как раз начальник звонил, предлагал партнёрство, если вернусь.

Всё складывается так, как я и задумывал, вот только радости от победы нет никакой. На душе мерзко, сердце бьётся часто, и все мысли только об Олеське. Хотел не привязываться, но не получилось. Я тупо влип в неё, и теперь, когда между нами всё кончено, жизнь кажется пресной и бессмысленной. Невыносимо думать о том, что я причинил ей столько страданий. Сука… чувствую себя последним дерьмом!

Захожу в первый попавшийся бар и заказываю себе ещё вискаря. Пью его, желая поскорее ощутить блаженное забытьё, но оно, мать его, не приходит. Взгляд затуманивается, и я достаю телефон.

Что, если позвонить ей? Просто спросить, как дела? Она, ведь, ещё ничего не знает о нашей с Никитой причастности к делу её отца. Можно ненадолго продлить агонию… Встретить последний раз, утешить… или взять и рассказать ей всё, как есть? Увидеть ненависть в прекрасных карих глазах. Она точно меня возненавидит… Ведь всё было ложью. Наша первая встреча была подстроена. Мы хотели только одного — подобраться к её отцу. На ухаживания и очарование времени не было. Поэтому пришлось прибегнуть к крайней мере. «Спасти» Оленёнка от толпы гопников. Низко, конечно, но зато она сразу почувствовала себя обязанной и не отказала пригласить к себе домой. Ну… то есть почти не отказала…

Пьяные мысли и воспоминания путаются в голове, и в следующий момент я почему-то набираю её номер.

Раздаются долгие гудки, а потом…

— Здорово! — в трубке слышится… голос Никиты?!

Какого хрена?!

— Ты… — оторопело смотрю на экран телефона. Может, я его набрал случайно? Да нет, точно номер Олеси. — Какого хера, Ник?

— А ты сам какого звонишь? — хмуро цедит племянник.

Внутри вскипает злость. Вот же засранец! Я же ясно объяснил нашу позицию! Нельзя нам с ней общаться! Тем более до того, как состоится суд над её отцом!

— Где ты? — цежу сквозь зубы, резко трезвея.

— А тебе зачем? — огрызается.

— Говори быстро! Иначе я сам запеленгую её мобилу!

В слежке за Олесей мы использовали разные методы, и не все из них были легальными.

— На даче, — буркает Никита после пары минут напряжённого молчания. — Не приезжай! Я хочу побыть с ней вдвоём!

— А она этого хочет? — уточняю, бросая на барную стойку купюры.

— Захочет.

Блядь! Закатываю глаза, моментально понимая, на сколько статей Никиту можно привлечь к ответственности, в случае если он увёз Олесю против её воли.

— Никуда не уезжай, — руки сжимаются в кулаки. — Я сейчас приеду!

Глава 50

Олеся

Меня дико трясёт. Приседаю на кровать и опускаю лицо в ладони. Господи, что же делать?! Худшие опасения на счёт Никиты и Андрея оправдались! Они явно замешаны в чём-то криминальном, раз решились на моё похищение! У них незаконченное дело с моим отцом, а я в этом — просто разменная монета! Отчаяние смешивается со злостью. Вздыхаю, обводя глазами комнату.

Спальню, в которой меня запер Никита, я превратила в сущий бедлам. Внутри взорвался настоящий вулкан, и я больше не могу сдерживать эмоции. Страх, боль, негодование, что копились внутри всё время со дня ареста отца, наконец, выплеснулись наружу, и теперь я ощущаю полную опустошённость. Сил нет даже чтобы ногами двигать. Поэтому я просто подбираю их под себя и опускаюсь на постель.

Глаза застилает пелена слёз. Устало смотрю на разбросанные вещи. Даже не верится, что это могла сделать я… Всю жизнь я была очень аккуратна. Однако теперь чувство выбитой из-под ног почвы не даёт мыслить так, как прежде. В моей жизни всё резко изменилось, и теперь придётся привыкать к новым реалиям. Я бедная студентка, без средств к существованию. Возможно, все активы родителей вскоре будут заморожены, и мне нужно думать о том, как и на что жить. Так странно, что эти заботы меня совсем не трогают. Они кажутся какими-то далёкими и нереалистичными. Мозг по привычке цепляется за прежний уклад, отказываясь перестраивать свою работу…

Закрываю глаза и с удивлением понимаю, как сильно устала. Тело ощущается очень тяжёлым, мышцы словно свинцом налиты.

Обнимаю подушку и проваливаюсь в сон.

Меня будят доносящиеся из-за двери мужские голоса. Открыв глаза, сперва пугаюсь, не понимая, где нахожусь. Но воспоминания о том, как Никита меня похитил быстро возвращают в реальность. Резко сажусь на кровати и прислушиваюсь. В кровь ударяет адреналин, и сердце начинает бешено биться. Вдруг, вопреки своим заверением, он, всё же, решил отдать меня каким-нибудь бандитам? Вдруг, это они приехали за мной?

На цыпочках подхожу к двери и прислушиваюсь. Аккуратно беру со стола небольшой торшер для возможной самообороны.

Слов не слышно, но, кажется, я узнаю второй голос.

Это же Андрей! Он явно спорит о чём-то с Никитой.

Слышится ругань, а потом