посмотри. Если хочешь, — Кейси указал на дверь палаты.

Глория скользнула взглядом по табличке с номером. Под цифрами было написано: «Индивидуальный бокс».

— Он там один, — подтвердил её догадку Кейси.

— А где остальные? — спросила следователь. — Я имею в виду, наши.

— Пытаются узнать, что с ним случилось. Мы остались, чтобы тебя встретить.

— Ясно. Спасибо, конечно… А что врачи говорят?

— Пока ничего. Вкололи ему успокоительное, — Кейси провёл рукой по лицу, словно вытирая внезапно проступившую испарину. — Господи, Глория, ты бы видела, что тут было! Он реально свихнулся!

Девушка открыла было рот, чтобы задать вопрос, но передумала. Вместо этого шагнула к двери, распахнула её и вошла в палату.

Ей навстречу поднялся полицейский, которого оставили для охраны. Узнав Глорию, он кивнул и сел обратно. Следователь подошла к единственной кровати и остановилась у изголовья.

Крис был опутан трубками, на тумбочке стоял массивный прибор с мигающими лампочками. Молодой человек спал — успокоительное сделало своё дело. Болезненная бледность на осунувшемся лице, тёмные круги под глазами — трудно было поверить, что недавно этот человек был полон энтузиазма. Кто мог сотворить с ним такое?! Глория была уверена, что знает, но доказательств у неё не было. Первым желанием было отправиться в школу и перевернуть там всё вверх дном, но девушка понимала, что будет только хуже. Придётся действовать аккуратно.

Глория вышла в коридор.

— Где врач? — спросила она у Кейси.

— Я покажу, — отозвался тот. — Пойдём.

Врач оказался высоким тощим блондином с подслеповатыми глазами и сухой кожей, делавшей его похожим на мумию. Он пил кофе, сидя на подоконнике и поглядывая в приоткрытое окно.

— Ваш коллега — настоящая загадка, — проговорил он после того, как Глория представилась и спросила о Крисе. — Никаких следов борьбы и вообще насилия. Анализы крови чистые. Я внимательно осмотрел его и не обнаружил признаков инъекций. По правде сказать, не представляю, что с ним. По всем показателям, ваш друг совершенно здоров. Полагаю, имеет место некое психическое расстройство. Возможно, временное. Он вёл себя, как сумасшедший. Я бы даже сказал, одержимый. Если бы верил в такие вещи, конечно, — поспешно добавил врач.

— Одержимый?! — насторожилась Глория. — А можно поподробней?

— Метался, дрался, скрежетал зубами, выкрикивал нечто нечленораздельное и… кажется, на разных языках. Впрочем, полагаю, господин Блаунт ими владеет, так что это едва ли можно считать признаком одержимости.

— Это твой приятель ведь серьёзно верит в демонов? — спросил вдруг Кейси.

— Да, верит. А что?

— Я вот думаю: может, он решил, что в него бес вселился? Из-за стресса или шока у человека иногда едет крыша. Надо бы вызвать ему психиатра.

— Я это уже сделал, — сказал врач. — Специалист придёт, когда пациент очнётся.

— А когда это будет? — спросила Глория.

— Думаю, не раньше вечера. Пришлось дать ему довольно большую дозу успокоительного. Его поведение было слишком… буйным. То, что сказал ваш коллега, правда. Пациент метался, как бешеный, орал, бросался на людей. Его даже пришлось привязать к кровати. Тогда он начал что-то бормотать, выкрикивал всякий бред — словно на чужом языке. Вернее, на разных языках. Но это не главное… Не то, что меня смутило… — врач взглянул на Кейси, словно не решил, говорить или нет.

— Бред! — резко проговорил полицейский. — Вам показалось. Этого просто не могло быть!

— Чего именно?! — тут же спросила Глория. — Ну! Я должна знать!

— Пациент… парил над кроватью, пока его привязывали! — выпалил врач. — И мне не показалось! Я видел это собственными глазами. И не только я. Как это объяснить?!

Кейси взглянул на Глорию и пожал плечами.

— Чушь какая-то! — пробормотал он. — Не бывает такого!

— И ещё… — продолжил врач. — Похоже, ему казалось, будто в палате есть ещё кто-то, кроме нас.

— Он к нему обращался? — спросила Глория, чувствуя, как по спине расползается мерзкий холодок.

— Да.

— И что говорил?

— Не помню уже.

— Постарайтесь вспомнить.

— Да какая разница? Это же… просто бред. Впрочем, если вы считаете, что это может быть важно… Сейчас, минутку. Так… Кажется, что-то насчёт крови и подписей. Я не могу сказать дословно.

Глория повернулась к Кейси.

— Слушай, мне нужна запись его бреда! Можешь организовать?

— По-моему, ты малость опоздала.

— Я имею в виду, если он снова начнёт что-то говорить.

— А, ясно. Ладно, дам охраннику диктофон. Или на телефон запишет. А зачем тебе? Думаешь, он что-то узнал и скажет это в бреду? Не проще ли дождаться, пока он очнётся?

— Просто сделай это, ладно?

— Хорошо. Без проблем.

— Вы осмотрели его одежду?

— Да, конечно. А что?

— Фотографии у него были?

— Нет.

— Вообще никаких?

— Нет, а что?

— Хорошо посмотрели?

— Гарантирую. Глория, в чём дело?!

— Потом, — девушка махнула Кейси на прощанье. — Убегаю. Ищите того, кто это с ним сделал!

Глава 51

Глория не сомневалась, что искать преступника следует в школе. Возможно, имеет место сговор. Вот только подобные дела и распутывать, и доказывать куда сложнее, чем обычные. Особенно, когда единственный свидетель то ли сошёл с ума, то ли одержим бесом.

Выйдя из больницы, Глория отправилась в церковь. Ей нужно было поговорить с отцом Эндрю. До церкви она добралась за четверть часа. С неба снова падал мерзкий дождь вперемешку с крупными влажными хлопьями снега — словно наверху протекла гигантская труба, а сантехник всё не приходит. Девушка зябко подняла воротник куртки и вошла за ограду. Охранника видно не было — должно быть, он куда-то отлучился. Но он ей и не был нужен. Глория дошагала до храма, поднялась по ступенькам, быстро перекрестилась и вошла внутрь.

Отца Эндрю она увидела сразу: тот стоял справа от аналоя и отдавал женщине крестик на цепочке. Та благодарила и протягивала мятую купюру. Глория догадалась, что женщина приходила освятить крестик. Когда она отошла, следователь приблизилась к священнику.

— Здравствуйте, — проговорила она.

— Доброго дня, — отозвался отец Эндрю, обернувшись. — А, это вы! Скоро благодаря этому расследованию станете нашим прихожанином. Хотели что-то узнать? Или есть новости?

— Не совсем. Собственно, у меня к вам несколько вопросов. Если вы не заняты.

— Думаю, четверть часа