рычу я. – Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я должен найти способ уйти и в то же время защитить ее. Сейчас все слишком сильно изменилось.

– Чушь собачья! – выплевывает Хантер, не обращая внимания на мое отчаяние. – Ты слишком изменился, потерял грань, а человек без грани в нашем мире – это человек на пути к неглубокой могиле. Ты слишком много знаешь, слишком много видел и слишком много сделал.

Мы снова встречаемся взглядами, и молчание становится все более долгим, пока до нас обоих доходит правда. Вполне возможно, что я вижу Хантера в последний раз. У него есть своя работа, своя роль в этом безумном мире, и если я сойду с нашего с ним пути, а он останется на каменистой дороге, куда бы он ни отправился дальше, мы можем больше никогда не увидеться.

Мы крепко жмем друг другу руки.

– Честь среди воров, брат. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти.

– Взаимно, брат. Смотри в оба.

Я не оборачиваюсь, когда Хантер выходит из кафе, но смотрю на его отражение в окне напротив. И потому, что мне грустно видеть, как он уходит, и потому, что я хочу убедиться, что он не обманет меня, когда окажется за спиной. Честь среди воров – распространенный девиз, но известна и обратная формулировка – нет чести среди воров. Но Хантер, не оглядываясь, выходит за дверь и вливается в небольшую толпе на улице.

Когда он уходит, я допиваю кофе, размышляя и планируя.

* * *

Пока я сижу среди собравшейся на аукционе публики, мое тело расслаблено, разум спокоен, но чувства все еще начеку. Я уже осмотрел толпу, заметил двух известных миллионеров, известных коллекционеров, четырех ассистентов и небольшое количество незнакомых лиц, вероятно, зевак, не желающих делать ставки. Сбоку за столом сидят несколько человек, некоторые – за компьютерами, некоторые – с телефонами, чтобы принимать ставки.

Я вижу женщину, которая впустила меня на импровизированный просмотр. Она вежливо улыбается в знак признания, и я отвечаю ей взаимностью.

Но тут я слышу голос позади, и на меня накатывает волна шока:

– Вам лучше перестать улыбаться, мистер, иначе я выбью все эти белые зубы, и вы будете выглядеть, как надувная кукла, готовая к члену во рту.

Моя спина выпрямляется, и я быстро поворачиваюсь. Поппи… потрясающе выглядит в юбке и шелковой блузке; ее густые рыжие волосы собраны в профессиональный пучок; на носу очки в черной оправе, которые я никогда раньше не видел.

– Какого черта ты здесь забыла? – шиплю я.

Поппи приглаживает прилизанные волосы и поправляет очки.

– Если я скажу, что проверяю тебя, ты решишь, что я милашка или маньяк? – Она невинно трепещет ресницами.

– Тебе нельзя здесь находиться. Уходи, – рычу я. – Сейчас же.

Поппи смотрит на меня безразлично, совершенно не реагируя на мою агрессию, что почему-то чертовски сексуально. Если бы я не боялся, что она может пострадать, находясь здесь, я бы зацеловал ее до смерти.

– Хм, нет.

Она улыбается, но это выглядит скорее убийственно, чем конгениально, и ее задница все еще сидит на стуле, ничуть не двигаясь.

– Поппи, это серьезное дело, – умоляю я, пробуя другую тактику. – Здесь опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

– Да, я знаю. Вон тот парень, – указывает она на местного миллионера, который коллекционирует все – от примитивной керамики до бархатных клоунских картин середины прошлого века, – выглядит очень подозрительно.

Поппи кивает, как будто что-то знает, хотя у нее нет ни малейшего понятия. Она даже не понимает, что я здесь по работе. То есть она даже не может сложить один плюс один и понять, что я и художественный аукцион – дело нечистое.

– Есть ли шанс уговорить тебя посидеть и помолчать? Дай мне заняться делом и не вмешивайся.

Прежде чем она отвечает, кто-то опускается на пустой стул рядом со мной. К черту мою жизнь, когда я вижу, кто это.

– Здорова, приятель.

Не будь я в зале, я бы точно вскинул руки.

– Да что за… Может, нам провести собрание совета директоров? Вся банда на месте, – бормочу я. – ХП, что ты здесь делаешь?

Хуан Пабло выглядит спокойным, как огурец, совершенно невозмутимым из-за этой импровизированной встречи между ним и мной, что меня чертовски настораживает. Особенно когда он поправляет свой и без того аккуратный галстук.

– Сегодня твой счастливый день. Босс готов к встрече.

– Сегодня?

ХП сверлит меня взглядом.

– Сейчас.

– Он здесь? – недоверчиво спрашиваю я. – Я работаю! – Не то чтобы все шло по плану, но я не собираюсь говорить об этом ХП. Или Боссу, уж точно.

– Ни хрена. Сейчас.

Мое сердце начинает биться от волнения. Я так долго этого ждал – увидеть пресловутого Босса, человека, которого никто не видит, никто не встречает. Он практически призрак и одновременно покупает и продает большую часть черного рынка произведений искусства. Я снова оглядываюсь вокруг, рассматривая людей, которых записал в разряд зевак, решая, могут ли они быть Боссом.

– Пойдем, – зовет ХП. – Следуй за мной.

Хуан Пабло встает, и после секундного раздумья я тоже поднимаюсь со стула.

– А куда мы идем?

ХП наклоняет голову, указывая на боковую дверь. Как только он отворачивается, я бросаю на Поппи хмурый взгляд, безмолвно умоляя остаться на месте. Я не хочу оставлять ее здесь без защиты, но у меня нет выбора. Я стискиваю зубы и следую за ХП.

Мы оказываемся в коридоре. Как иронично! Именно так я планировал украсть статую, воспользовавшись послеаукционной суматохой, чтобы проскользнуть внутрь и сделать свое дело.

ХП стучит в дверь, которую я хорошо знаю, потому что уже бывал по другую сторону. Я поднимаю взгляд на камеру, когда мы проходим через нее, и замечаю, что свет, показывающий запись, темный. В комнате я вижу знакомые столы и полки с сокровищами. Здесь должно быть полно людей, готовых выносить предметы на аукцион, возвращать их на хранение и точно отслеживать каждый предмет. Но здесь нет никого, кроме единственного человека.

– Босс, я полагаю?

– Коннор Брэдли. – Он вскидывает подбородок, но только один раз.

Он меньше и моложе, чем я предполагал, кажется обходительным и модным в дизайнерском костюме. Для человека, который на протяжении почти двух десятилетий оставался королем мира краж произведений искусства, он выглядит исключительно заурядно: каштановые волосы, карие глаза и не особенно устрашающая внешность. Вы можете пройти мимо него на улице и принять его за одного из тысяч бизнесменов, а затем мгновенно забыть, как он выглядел.

Я присматриваюсь к его лицу, изучаю и запоминаю нужные мне детали, и только тогда его узнаю. Он не является лицом, известным широкой публике, но когда ты входишь в группу владельцев местной бейсбольной команды низшей лиги, то иногда попадаешь в газеты.

Похоже, Босс – всесторонне развитый негодяй, глубоко разбирающийся как в искусстве, так и в спорте. И теперь я знаю его настоящее имя. Босс – это Шейн Харрис, но я благоразумно оставлю эту информацию при себе. Пока что.

Босс поворачивается и проводит рукой по краю стола, кивая и рассматривая лежащие там предметы. Я продолжаю молчать. Что бы он ни хотел сказать, я пока не собираюсь подавать ему руку.

– Похоже, я в долгу перед тобой за работу, которую ты для меня сделал.

Я небрежно пожимаю плечами.

– Вы хорошо мне заплатили. Рассчитывались сполна после каждой работы.

Его лицо напрягается, как будто он немного запыхался, и он снова поворачивается ко мне с каменным взглядом.

– Если бы только это было правдой, – грустно говорит он сквозь сжатые губы.

– Если бы? – переспрашиваю я. В голове вмиг раздаются тревожные звонки. Что-то здесь не так. Почему, черт возьми, он появился именно в тот момент, когда я на задании?

Если только…

О, черт.

– Предательство – забавная штука, – говорит Босс, заметив перемену в моем взгляде. – Ты ожидаешь, что оно придет от врагов, а оно приходит оттуда, откуда совсем не ждешь.

Я замираю. Не знаю, откуда он узнал и что именно, но ему явно что-то известно.

Мысли разбегаются сразу в десяти направлениях… как выбраться отсюда; как убедиться, что Поппи в безопасности; как Босс мог узнать; какова роль ХП в этом деле.

Прежде чем я успеваю что-либо расшифровать, Босс достает из кармана пиджака пистолет. Я уже ожидаю резкого треска и удара пули, попавшей мне в брюхо. Я готовлюсь к этому. Но вместо этого Босс целится в ХП.

– Какого хрена? – восклицаю я, стараясь держать руки по бокам.

ХП вскидывает ладони, что-то бормоча по-испански. Я вроде как улавливаю молитву, прежде чем он переходит на английский:

– Босс…

– Я считал тебя надежным парнем, Хуан Пабло. Я был очень разочарован, узнав, что ты общался с полицией.

Я удивленно смотрю на ХП, но тот дико трясет головой.

– Нет, босс, нет, нет.

– Подождите, подождите. Должно быть, здесь какое-то недоразумение. Зачем ХП говорить с полицией? Он любит