Знаток местных реалий промолчал, облизнул внезапно пересохшие губы.

— Эти люди… они не умеют шутить.

— Мы тоже не очень похожи на клоунов.

— Вы-то уйдете…

— А они, стало быть, останутся? То есть это местные жители?

— Хм! Жители… скажете тоже…

— И все же?

— МИТ.[1]Вы все еще настаиваете на том, чтобы я рассказал подробнее? У вас что, по две головы у каждого?

Выдержка из ежедневной сводки происшествий по г. Измиру:

«… в результате обрушения кровли произошло также и частичное обрушение стен строения. После того как пожар был потушен, аварийные службы приступили к разбору завалов. Около 17 часов из-под обломков здания было извлечено тело хозяина дома — подданного Великобритании г-на Холта Карузерса. Тело сильно обгорело, левая часть обуглилась до полного разрушения тканей. Опознан по приметам, имеющимся в центральной картотеке полиции. Около 19 часов при осмотре гаража, расположенного на первом этаже строения, было также обнаружено тело неизвестного мужчины в возрасте 25–30 лет, черноволосый, рост около 175 см. На теле имеются характерные приметы в виде прижизненных шрамов (см. прилагаемые фотографии). Не опознан.

По предварительным сведениям, пожар произошел вследствие возгорания бензина в гараже первого этажа. По-видимому, топливо вспыхнуло во время заправки автомобиля г-на Холта — обнаружено три канистры, сильно поврежденные огнем и разорванные взрывами паров топлива…»

Фрагмент из служебной записки департамента национальной полиции:

«… этот старый баран Холт все-таки доигрался! Сколько раз предупреждали, не устраивай заправку в своем гараже! Нет, если ума не дано при рождении, то никакие увертки уже не исправят положения в целом…»

Выдержка из рапорта отдела общественного порядка и безопасности:[2]

«… у нас нет пока никаких оснований для вывода о том, что смерть „Лорда“ наступила в результате чьего-либо преступного умысла. По нашим данным, у него не происходило в последнее время никаких конфликтов с заказчиками. Погибший при пожаре его охранник задохнулся от продуктов горения, и никаких следов, свидетельствующих о том, что данная смерть была насильственной, на теле не имеется. Тело „Лорда“ обгорело почти до неузнаваемости, левая нога и рука частично отсутствуют. Оставшиеся части тела также не имеют ясно выраженных признаков насильственной смерти. Смерть наступила, по заключению экспертизы, от отравления продуктами горения. Имеющиеся же на теле повреждения вполне могли быть вызваны обрушением кровли…»

* * *

Мало ли всяческих судов, лодчонок и катеров болтается по Средиземному морю. Трудно сказать… Нет, тех, что ходят по хорошо известным маршрутам, вполне возможно посчитать по экрану радара или по системам опознавания A.I.S., но это касается только относительно крупных кораблей. Есть таковые приборы и на менее серьезных судах, даже и на некоторых яхтах они установлены.

Но вот на всякой мелочовке, что болтается туда-сюда вдоль берегов, может и вовсе ничего такого не быть. За каким, простите, рожном? Денег девать некуда? Далее известных мест они не удаляются, океанскими маршрутами не ходят… А доплыть с одного островка на другой можно и без радара. Тем более что пути-дороги хорошо известны, не единожды пройдены, и поведать об их особенностях капитан такого корытца может куда более подробно, нежели это описано в лоции. Всю жизнь может такой кораблик шастать туда-сюда, ничьего особенного внимания не привлекая. К нему давно все привыкли, он уже стал частью окружающего пейзажа. Кто-то из них честно зарабатывает на кусок хлеба, кто-то иногда шалит так, чтобы не особо привлекать к себе внимание, — словом, живут своей жизнью, никому, в принципе, не мешая. Но вот видят они многое, еще о большем слышат. И благоразумно помалкивают, ибо длинный язык плохо сочетается с долголетием. Особенно на море…

И если уметь с такими людьми разговаривать… можно услышать очень много любопытного. Другой вопрос, что и говорить-то тоже станут далеко не со всяким человеком. Даже и с собратом-моряком. Мало ли… Я-то, может, человек не болтливый, а вот ты сам.

А с кем станут?

Да есть, знаете ли, и тут люди…

В свое время еще Алистер Маклин красочно и с подробностями описал такое вот суденышко — неведомо чей кораблик непонятного назначения и принадлежности. Одному только господу ведомо, отчего не пошло еще на дно данное «плавсредство». Ржавый кусок металла, по недоразумению, наверное, именовавшийся двигателем, еще как-то ухитрялся перемещать туда-сюда обшарпанный корпус. Для единственной мачты даже имелись паруса, которые, будем уж до конца честными, давно уже и не помнили, когда в них трепетал свежий ветер.

Но кораблик пока еще уверенно держался на воде и не спешил тонуть.

Под стать ему была и команда — четверо забулдыг, давно уже позабывших свои настоящие имена. Впрочем, ее состав тоже иногда менялся, а причин тому можно было легко найти целую кучу.

Неизменным оставался только капитан — старый Бранко Ковач. Нельзя сказать, что он был эталоном моряка — ром ухитрялся и не таких людей с мостика ссаживать. К чести капитана, он был стойким противником. Порою схватки затягивались надолго, Бранко мужественно переносил все атаки зеленого змия. И крепко попирал ногами пустые бутылки, отброшенные в угол капитанской каюты (была тут и такая).

Но никто не совершенен… временами ром брал свое. В этих случаях у старого капитана хватало ума вовремя отработать машинами назад — он сходил на берег, снимал где-нибудь комнатку… и вот там уже пил… Иногда так совсем подолгу — бывало, что и на пару месяцев затягивался такой поединок со спиртным.

Что заканчивалось раньше — ром или деньги в кошельке капитана, неизвестно, но итог всегда был один — старина Ковач снова появлялся на мостике «Пилигрима». Ну да, если кто не понял, суденышко носило именно это гордое имя.

Он сам, его команда и их кораблик давно уже стали своими. Не везде, но уж в данном-то районе наверняка! Бранко всегда можно было попросить выяснить некоторые щекотливые вопросы. Выступить посредником между договаривающимися сторонами независимо от их ведомственной или иной принадлежности. Старик легко находил общий язык с самыми разными людьми. Он одинаково спокойно разговаривал с начальником таможенного поста и со скороспелыми выскочками-авантюристами откуда-нибудь из Косова. Капитан никогда не повышал голос и не торговался. И ни разу от него не утекли неведомо куда интересные сведения.

Разумеется, полиция про него знала. И не раз пыталась подобрать ключик к старому пьянице. Уж слишком был велик соблазн!

Увы…