Иннокентий III, несмотря на свои уверения в любви к Франции и к королевской власти Капетингов, должен был сделаться для Филиппа Августа опасным противником; это был очень умный человек, искусный резонер, малодоступный сентиментальным соображениям, охотно прибегающий ко всяким изворотам, но сам нелегко поддающийся обману. Его теория о тяжких грехах, судьей в которых должен быть только Святой престол, часто и притом с самого начала приводила его в столкновение с Филиппом. Король развелся со своей второй женой Изамбур Датской[84] и заключил ее в тюрьму, испросив предварительно разрешение на развод у собора французских епископов, который был «комедией» (в 1193 г.). Несмотря на апелляцию Изамбур к римской курии, он женился на одной немке, Агнессе Меранской (в 1196 г.). Сейчас же по вступлении своем на престол Иннокентий III приказал Филиппу принять обратно свою законную жену и удалить от себя «самозванку». Агнесса была, без сомнения, единственным человеком, которого суровый Филипп Август нежно любил; он отказался расстаться с ней. Иннокентий III наложил интердикт на часть Франции, «на земли, послушные королю», января 1200 г. В епархиях парижской, сан-лисской, суассонской, амьенской и аррасской интердикту подчинились, и церкви были закрыты. Филипп, вышедший из себя, прогнал епископов и каноников, которые повиновались папе. Галликанская церковь и религиозная жизнь Франции получили от этого такое потрясение, что оба противника забеспокоились и смягчились. Король согласился разойтись с Агнессой и добился снятия интердикта (сентябрь 1200 г.). Но когда Суассонский собор, руководимый двумя легатами, вызвал Филиппа и Изамбур и пожелал разобрать дело по существу, Филипп похитил Изамбур из-под носа у ошарашенных кардиналов и засадил ее снова в тюрьму крепче, чем когда бы то ни было (май 1201 г.). Иннокентий III на время заставил свой гнев умолкнуть и после смерти Агнессы даже согласился узаконить детей, которых она имела от Филиппа Августа (2 ноября 1201 г.). Эти романтические события, возбудившие страсти современников, становятся еще более интересными, если их связать хронологически с общей политикой Иннокентия. Он охотно, и это вполне доказывается его письмами, предоставил бы Изамбур самой себе за известное вознаграждение. Он сердился или шел на уступки, смотря по обстоятельствам. Две цели, к которым он упорно стремился, это были: Крестовый поход, который затруднялся Франко-английской войной, и торжество гвельфской партии в Германии. В глубине души ему было решительно все равно, имел ли при себе Филипп Изамбур или Агнессу и владел ли он нормандским Вексеном или нет.

Начиная с августа 1198 г. мы видим, что он требует от Филиппа Августа и от Ричарда Львиное Сердце, чтобы они заключили мир или, по крайней мере, перемирие на пять лет, с целью возвращения Святой земли. Его легат, не обескураженный грубостью Ричарда Львиное Сердце, в конце концов убедил его, и лишь благодаря его усилиям было заключено в 1199 г. перемирие, как раз в тот момент, когда Филипп изнемогал в борьбе. Но в конфликте между гвельфами и гибеллинами Иннокентий III вел политику, противную французским интересам. Он согласился сделаться опекуном юного сына Генриха VI, Фридриха II, но он оставлял ему только Сицилию, и, боясь увидеть восстановление могущества Гогенштауфенов, он хотел устроить так, чтобы императором был избран кто-нибудь из рода гвельфов. Поэтому он высказался за Оттона, герцога Брауншвейгского, сына Генриха Льва, который и был коронован императором 12 июля 1198 г., тогда как Филипп Август заключил в Вормсе 29 июня союз с соперником Оттона, Филиппом Швабским, братом Генриха VI. Оттон по своей матери был внуком Генриха II Плантагенета; он был воспитан в Англии, и его дядя Ричард Львиное Сердце дал ему титул герцога Аквитании и поручил управление Пуату. Оттон станет одним из самых опасных врагов Филиппа Августа. Были моменты, когда участь капетингской монархии оказывалась или чуть не оказывалась в зависимости от комбинаций папы Иннокентия III.

В конце концов Людовик VII и его сын с очень умеренными средствами и без всяких внешних союзников боролись в течение полустолетия с могущественными королями Генрихом II и Ричардом Львиное Сердце. Этой удачей они обязаны прежде всего своему положению сюзеренов. Генрих II, у которого характер был довольно великодушный, все время сохранял некоторое уважение к феодальной связи. Он заставил первого мужа Алиеноры отдать Аквитанское герцогство; но когда он захотел в 1159 г. утвердить свое сюзеренство над Лангедоком и овладеть Тулузой, и Людовик VII бросился в этот город, чтобы его защищать, он не осмелился напасть на своего сеньора и удалился. Позднее, когда Людовик VII оставил трон пятнадцатилетнему юноше, Генрих II показал себя великодушным вассалом, не старался воспользоваться интригами и раздорами, происходившими при французском дворе, и сыграл роль примирителя. Филипп Август, достигши зрелого возраста, счел полезным не вспоминать об этом; раз получив возможность начать наступление, он находил в своем положении сюзерена только оправдания для нападения. Пользуясь своими юридическими правами, он ослаблял своего противника и принуждал других вассалов помогать его делу. Один из сыновей Генриха II, Жоффруа Бретанский, умер, не оставив совершеннолетнего наследника; другой, Ричард, получил во владение Пуату; Филипп Август тщетно требовал осуществления своего права опеки (garde-noble) над Бретанью и оммажа от Ричарда. Он неоднократно призывал Генриха II в свою курию для разбора их спорных дел; но глава «анжуйской империи» не мог принять этого вызова, и король Франции получил право на основании кутюма порвать связь с мятежным вассалом (1187 г.). В течение всего своего царствования он хладнокровно пользовался феодальным правом, делая из него опасное для своих противников оружие.

С другой стороны, Генрих II был ослаблен своей ссорой с английской церковью, неповиновением части своих баронов, трудностью поддерживать свою власть в обширной «империи», наконец, осложнениями и раздорами в собственной семье. Его дочь Матильда вышла замуж за Генриха Льва, главу партии гвельфов, и изгнание Генриха Льва привело, как мы видели, к ссоре между Генрихом II и Фридрихом Барбароссой. Но ненависть его жены Алиеноры и сыновей — Генриха Молодого, Ричарда и Жоффруа Бретанского — особенно отравляли жизнь Генриха II, ослабляли его мужество и честолюбие. Его сын Иоанн, последний из его детей, к которому он имел слепое доверие, и тот в конце концов изменил ему.

Приблизительно до 1193 г. войны между Капетингами и Плантагенетами велись часто, но в них не проявлялось ни с той, ни с другой стороны стремления разорить и уничтожить противника. Они сражались из-за сюзеренства над Берри, над Овернью, над графством Тулузским, открывавшим дорогу на юг и к Средиземному морю, и в особенности из-за обладания нормандским Вексеном у ворот Парижа. Людовик VII не сумел воспользоваться обстоятельствами, даже общим восстанием, которое в 1173 г. чуть не погубило анжуйскую державу. Филипп Август, напротив, с двадцатилетнего возраста стал опасным врагом. Он коварно возбудил честолюбие сыновей Генриха II, аппетиты баронов Пуату.