слюнтяев, она жестокий учитель. Кто смел, тот и съел. Ничего лишнего – его девиз. Ни связей, ни привязанностей, ни обязательств. Нет друзей, есть попутчики и партнеры. И так далее… Женщины? Товарный вид, опыт в постели, предмет восхищения и зависти других самцов…

…Он перебирал фотографии. Улыбающийся маленький мальчик, три зуба сверху, один снизу, прижимает к себе зайчика… не понимает, что предан и брошен. С мячиком; на школьной линейке; на реке – улыбчивый, доброжелательный, в белой майке, на голове красная бейсболка; тонкие ножки, босой… сверкает на солнце река. Лиза… Лялька и взрослый молодой человек – его сын. Бражнику кажется, что сын похож на него. Лена не стала бы лгать, она не умела.

Ни одной фотографии Андрея с приемным отцом среди них не было…

Он подумал, что жизнь в последнее время свилась в непредсказуемый запутанный клубок, который невозможно размотать. Кому-то там, наверху, понадобилось свести их вместе так изощренно и жестоко…

Они молчали. Бражник рассматривал фотографии, забыв о гостье. Галина Максимовна сидела, сцепив руки, не сводя с него напряженного взгляда; раздумывала, что еще сказать и как достучаться до… этого истукана. Стать на колени? Не поможет. Не пожалеет. Не умеет жалеть. Она чувствовала себя обессиленной и жалела, что пришла в надежде разжалобить. Прикидывала, что же теперь делать. Она Андрюшу не бросит, продаст дачу, машину…

– Данные адвоката с собой? – Бражник поднял глаза на Галину Максимовну.

– Ты поможешь нам? Правда? – Она смотрела на него недоверчиво, но уже надеясь; переспросила, боясь, что неправильно поняла.

– Помогу.

– Спасибо тебе! Витя… честное слово! – заторопилась она, прижимая руки к груди. – Он хороший мальчик, ты не пожалеешь, он не мог убить! Он ее любил, убийцу найдут, я уверена. Андрюша добрый, умный, ты будешь им гордиться, честное слово!

Она говорила бессвязно, торопясь, и не могла остановиться; слезы текли по ее лицу, она утирала их тыльной стороной ладони, всхлипывала и продолжала говорить.

Бражник поднялся и вышел из гостиной. Вернулся с чашкой воды, молча протянул Галине Максимовне; она взяла и стала пить. О Лизе они словно забыли…

* * *

…Его дернули в тот же день, кто бы сомневался! Их видели вместе, Лиза не скрывала от девчонок из кафе, кто он. Наоборот, хвасталась. Майор Мельник, тот самый, что выворачивал его наизнанку после смерти Маргариты, нанес дружеский визит почти сразу после ухода Галины.

– Нужно кое-что прояснить, Виктор Олегович. Впустите?

Майор даже попытался улыбнуться, но его улыбка напоминала оскал хищника. Бражник молча кивнул и посторонился…

Глава 33

Испытание… Или пытка?

Когда ты стоишь спиною к солнцу, то видишь только свою тень.

Халиль Джебран. Джебран

Они сидели друг против друга. Майор Мельник в кресле, где полчаса назад сидела Галина – повезло, что они разминулись, – Бражник на диване.

– Кофе? – светски предложил хозяин, мысленно посылая гостя к черту.

– Спасибо, не беспокойтесь, – так же светски отвечал майор Мельник, потирая руки и неслышно клацая зубами «аки зверь алчный, иский кого поглотити», образно выражаясь. – Возможно, потом.

Бражник кивнул. «Усыпляет бдительность, иезуит», – было написано на его лице.

– Виктор Олегович, я хочу показать вам кое-что. – Майор Мельник достал из папки большой конверт.

Снова фотографии! Еще один сеанс промывания мозгов. Сейчас главное не выдать себя, иначе не избежать долгих объяснений. Сделать удивленное лицо – брови домиком, открыть рот, ахнуть, вцепиться руками в край стола… Не перебор? Хорошо бы побледнеть. Постарайся, у тебя жена актриса… была, насмотрелся.

Гость положил перед хозяином несколько фотографий, впился взглядом в его лицо и спросил:

– Вам известна эта женщина?

Бражник уставился на черно-белые фотографии… Он был потрясен, ему не пришлось притворяться. Побледневший, он смотрел на лицо Лизы: запрокинутая голова, широко раскрытые глаза, разметанные по полу волосы… На правой щеке полустертый ненавистный проклятый знак Троицы…

Он поднял взгляд на майора Мельника и произнес непослушными губами:

– Лиза… Это Лиза? Она… убита? Как… Когда?

– Да, это гражданка Елизавета Смолич. Позавчера вечером, в подъезде собственного дома. Удушение. Снова знак. Могу я спросить, что вас связывает, Виктор Олегович?

– Мы встречались… Господи, как это произошло?

– Это я и пытаюсь выяснить. Давно? Встречались давно, спрашиваю, – повторил он, видя, что Бражник не понял.

– Мы познакомились летом, потом долго не виделись. Осенью возобновили знакомство, я заходил в «Пасту-басту» выпить кофе. Лиза там работала. После смерти Маргариты мы стали встречаться.

– То есть вы были знакомы с Елизаветой Смолич еще при жизни вашей супруги?

– Да. Но ничего серьезного, поверьте… – Он заставил себя замолчать, главное – не оправдываться.

– Ничего серьезного, только кофе. Понятно. А серьезно встречаться вы начали уже после убийства вашей супруги, я правильно понял?

Бражнику послышалась издевка в тоне майора Мельника.

– Да! – сказал он резко. – Мне было плохо, я приходил туда, мы разговаривали… Лиза меня понимала и сочувствовала.

– Когда вы виделись в последний раз?

– Позавчера утром…

– Она провела ночь в вашем доме?

– Да. Ушла взять какие-то вещи и кое-что купить, обещала вернуться…

– Но не вернулась. Это вас обеспокоило? Вы звонили ей? Любимая женщина не пришла домой…

– Не звонил. Я… – Бражник запнулся. – Понимаете, я… У меня была деловая встреча, я выпил лишнего, поздно вернулся и проспал почти до полудня следующего дня. Потом добавил и вырубился до утра… сегодня. Я просто забыл. Мне трудно сейчас…

– Деловая встреча – это серьезно. С кем, если не секрет?

– С местным журналистом Алексеем Добродеевым. Мы встретились в семь вечера, расстались около двенадцати… Ужинали в «Белой сове».

– С Алексеем Добродеевым? Интересная фигура, – ухмыльнулся майор Мельник. – Знаковая, как сейчас принято говорить, извините за каламбур. Он пытался взять у вас интервью?

– Нет, он уже брал у меня интервью, раньше. Мы просто поужинали. Я вернулся домой и сразу лег спать. Дальше вы знаете. Это случилось в ее подъезде? Он ее… прямо там? Кто-то мог видеть… Что вам уже известно?

– Работаем, Виктор Олегович. Вы правы, гражданка Елизавета Смолич была убита в собственном подъезде. Как вам должно быть известно, первый этаж занимает магазин, там никто не живет. Опрашиваем жильцов со второго этажа и выше. По всей видимости, убийца вошел в подъезд вслед за гражданкой Смолич, задушил ее, нарисовал знак и обрезал волосы, после чего спокойно ушел. На все про все минут шесть-семь.

Майор Мельник говорил неторопливо и не сводил взгляда с Бражника. Заслышав «гражданка Смолич», тот всякий раз невольно морщился…

Они помолчали.

– Никаких зацепок? – заставил себя спросить Бражник. – Подозреваемых тоже… нет?

Майор Мельник сверлил