– Дорогая, это мой последний носовой платок. Так что если не хочешь, чтобы я оторвала лоскут от своей нижней юбки, перестань лить слезы. Я буду безжалостно честной и признаю, что моя нижняя юбка отделана алансонскими кружевами. Так что я предпочла бы не превращать ее в тряпки.

– Сейчас, – выдавила Эди, стараясь глубоко вздохнуть.

– Расскажи самое худшее, – потребовала Лила, прижимая падчерицу к себе. И понизив голос, добавила: – Он оказался извращенцем? Привязывал тебя к кровати или что-то в этом роде… еще хуже? Я немедленно увезу тебя, и ты больше никогда его не увидишь. Твой отец сумеет аннулировать брак еще до того, как герцог поймет, что ты сбежала.

– Б-брак… ошу… осуществлен, – промямлила Эди, пытаясь взять себя в руки. – И я не желаю его аннулировать.

– Конечно, я бы сама хотела попробовать некоторые извращения, – ободряюще заметила Лила. – В конце концов, почему мы должны быть такими скованными? Если двое людей хотят позабавиться и их желание обоюдно, почему нет? Я никогда не пыталась уговорить твоего отца…

– Гауэйн не извращенец!

– О, так это более обыденная проблема? – облегченно вздохнула Лила. – Позволь угадать: он пятисекундное чудо? Мне следовало захватить кое-какие зелья. Эти большие дюжие мужчины…

– Все наоборот, – перебила Эди и икнула.

– Наоборот? – нахмурилась Лила. – Пожалуйста, не говори, что жалуешься на ситуацию, о которой многие женщины просто мечтают.

– Со мной что-то не так! – воскликнула Эди, изливая свои самые мрачные страхи. – Это очень больно!

– Возможно, это означает, что твоего мужа щедро одарила природа. Давай, посмотрим… ты сравнишь его с морковью, баклажаном или кабачком? Надеюсь, мы не говорим о фасоли.

– Но… но ты говорила, что боль – это старушечьи сказки! – Эди икнула. – Я ненавижу это! Просто ненавижу. Чувствую себя такой глупой и… такой неудачницей…

Лила похлопала ее по коленке:

– Дорогая, не могла же я сразу выложить: существует риск, что тебя проткнут как неудачливого матадора.

– Это помогло бы! – крикнула Эди. – Все это время я боялась, что со мной что-то неладно.

– С тобой что-то неладно? Ты глупенькая! Что это за разговоры о неудачах? Никаких неудач. Моя кузина Мардж после брачной ночи заперла двери своей спальни и не пускала к себе мужа целый месяц. И даже потом это не доставляло ей ни малейшего удовольствия.

– Я помню твою кузину и ее мужа, – заметила Эди. – Думаю, боль тут не единственная причина.

– Ты видела его? У этого типа губы, как у осетра. Омерзительно. Как считаешь, в этом экипаже открываются окна?

– Нет, и ты не должна здесь курить. Запах навечно впитается в бархат.

– Немного слишком роскошно, не находишь? – спросила Лила, тыча пальцем в сиденье. – Я, конечно, ничего не имею против бархата цвета меди. Думаю, из него бы получилась прекрасная ротонда. Только подумай, что будет, если пролить на него вино!

– Гауэйн не пьет вино в экипаже, – уныло пробормотала Эди. – Он все время работает.

– Работает? Работает над чем?

Лила вынула из ридикюля какой-то инструмент и пыталась открыть окно.

– Что ты делаешь?

– Свежий воздух полезен для твоей кожи, – не оборачиваясь, пояснила Лила. – Подумай: аромат шотландских полевых цветов и густого леса! Ты же не хочешь, чтобы у тебя появились прыщи? Ты уже и так вся распухла от этого плача по девственности.

– Я больше не девственница, – запротестовала Эди, чувствуя себя лучше уже потому, что с кем-то поделилась своей печалью. – Думаешь, боль пройдет?

– Вне всякого сомнения. Если бы она не проходила, человечество давно бы вымерло. Никогда не слыхала, чтобы эта неприятность продолжалась дольше нескольких недель. И поверь, замужние женщины иногда часами ее обсуждают.

Окно с шумом открылось, и стекло улетело куда-то за экипаж.

– Я даже не слышала грохота, а ты? – невозмутимо спросила Лила.

В окно поплыл едкий запах навоза.

– Аромат этих полевых цветов Шотландии просто удивителен, – фыркнула Эди, заворачиваясь в ротонду и наблюдая, как Лила открывает трутницу, чтобы зажечь сигару.

– А, вот так лучше, – вздохнула она секундой позже. – Хорошо бы бокал шампанского, но до полудня еще далеко. Нужно поддерживать высокие стандарты. Итак, дорогая, насколько все ужасно?

Эди содрогнулась.

– Господи. Дело плохо. Брось мне подушку – нужно устроиться поудобнее.

Сиденья экипажа были очень мягкими. Эди уселась в углу, вытянула ноги на сиденье и скрестила щиколотки. Довольно порочное занятие – класть туфли на дорогой бархат.

Мачеха сделала то же самое на противоположном сиденье.

– Значит, ты ужасно мучаешься, но постепенно становится лучше. Вот тебе самый важный вопрос: ты упрекаешь Гауэйна по ночам, заставляя понять, как ему повезло, что ты вообще подпускаешь его к интимным частям своего тела?

– Нет.

Слово упало в тишине, выразив все отчаяние, которое испытывала Эди.

– Дорогая, ты должна приободриться. Это еще не конец света, и вы не первая молодая пара, которая вначале оказывается абсолютно несовместимой.

Лила села прямее и выдула дым в направлении разбитого окна.

– Почему ты не ругаешь мужа за его… э… великолепные пропорции? Ты вполне можешь вытянуть из него бриллиант-другой за свои муки.

– Но все это ужасно стыдно! Я думала, это пройдет.

– Не говори, что он ничего не понимает.

Лила окончательно выпрямилась:

– Ты это имела в виду в своей записке? Про мой секрет? Секрет вовсе не в этом!

Эди вздохнула. Она даже неверно использовала секрет!

– Это должно было дать некоторое облегчение тебе! Не ему! Если он долбит тебя, а тебе больно, стоило бы вопить, как кошке в Хэллоуин. Не дурачить его, убеждая, что ты наслаждаешься. Ты все не так делаешь, Эди!

– Думаю, он мог догадаться, но слишком вежлив, чтобы сказать прямо.

– В спальне мужчины вежливыми не бывают. – Лила обвела внутренность экипажа, рассыпая пепел на обивку. – Это ты слишком вежлива. Давай подведем итоги. Болит уже не так сильно, как раньше. Вы регулярно этим занимаетесь?

Эди покачала головой.

– Нет, с тех пор, как десять дней назад начались регулы.

– И что? О нет, не отвечай! Ты выглядишь такой же перепуганной, как в детстве, когда я рассказала тебе, откуда берутся малыши.

– Ты сказала, что они бывают, если есть сальный пудинг с патокой.

– Ну не могла же я сказать правду, верно? С первых дней супружеской жизни я поняла, что твой отец – человек серьезный. Ты хотела знать, и мне пришлось сказать тебе то, против чего он не возражал бы. От сального пудинга толстеют. Я подсказала тебе полезный совет из взрослой жизни.