— Никаких объяснений я не желаю слушать! — прошипела она. — А теперь, если в тебе осталось хоть что-нибудь от джентльмена, Бентли Ратледж, уходи отсюда. Уйди и оставь меня в покое. Я плохо себя чувствую. Ты мне не нужен,, я не хочу, чтобы ты находился здесь. Я говорила это с самого начала.

Она почувствовала, как он ослабил хватку и убрал руку с ее плеча.

— Да, ты это говорила, — грустно сказал он.

Потом она услышала, как за ним тихо закрылась дверь. Ею овладела полная безнадежность. Она бросилась на кровать и разрыдалась так, словно у нее разрывалось сердце. Да и как ему не разорваться? Ведь она по глупости отдала его Бентли Ратледжу, а он его растоптал.

Граф Трейхорн имел глубоко укоренившиеся привычки, и у него давным-давно вошло в обычай каждое утро ровно в шесть часов завтракать в столовой в полном одиночестве. И каждое утро его завтрак состоял из чашечки черного кофе и двух ломтиков хлеба, слегка смазанных маслом. Он не поощрял и не любил никаких изменений в заведенном порядке. Поэтому он был весьма озадачен, когда пять минут спустя в столовой появился его младший брат с самым мрачным выражением лица и в одежде, не менявшейся со вчерашнего дня.

Появление в мятой одежде было лорду не в новинку, поскольку у Бентли дни и ночи имели обыкновение путаться самым непостижимым образом. Однако сегодня, судя по всему, Бентли не страдал от последствий вчерашней гулянки, как это можно было бы предположить. Скорее было похоже, что он боится того, что его ждет впереди. По правде говоря, брат выглядел таким несчастным, что у графа не хватило духу прогнать его.

— Будешь кофе?

Кивнув, Бентли подошел к сервировочному столику. Рывком поставив чашку на блюдце, он схватил кофейник смертельной хваткой, словно врага за горло. Налив кофе, он поставил чашку на стол, выдвинул стул и упал на него.

— Объясни мне одну вещь, Кэм, — попросил он, мрачно уставившись в кофейную чашку, — какого черта женщине надо?

Трейхорн поцокал языком.

— Это тайна, — произнес он, намазывая маслом второй ломтик хлеба. — Причем она постоянно меняется.

Бентли оторвал взгляд от чашки и поднял глаза на брата. Взгляд младшего брата был так печален, что Трейхорн даже удивился.

— Может, они хотят, чтобы парень вскрыл вену и истек ради них кровью? — спросил Бентли. — Или у них совсем нет ни широты взглядов, ни терпимости? Ни желания дать человеку объяснить свои поступки? Или из чистого милосердия хоть чуточку ослабить узду?

— О Господи! — Трейхорн с трудом удержался от смеха. — Что ты натворил на сей раз?

Бентли немного помедлил.

— Ничего.

— Ничего? — Трейхорн приподнял одну бровь. — Ты хочешь моего совета или нет?

Бентли немедленно ощетинился.

— Я, черт возьми, ничего от тебя не хочу!

Граф поднял кофейную чашку и пристально взглянул на брата поверх ее края.

— Ну что ж, извини, Бентли, но мне послышалось, будто ты хотел узнать мое мнение.

У Бентли растерянно бегали глаза.

— Иногда, Кэм, когда речь идет о моей жене, мне кажется, что ты выступаешь не на моей стороне, — тихо произнес он. — Иногда мне кажется, что ты был бы рад, если бы я потерпел неудачу.

— Только этого не хватало! — обиженно воскликнул лорд Трейхорн. — Как ты можешь говорить такое?

— Я и сам не знаю, — покачал головой Бентли.

— Бентли, — подобревшим тоном продолжал Трейхорн, — почему бы тебе не рассказать мне, что случилось?

Его брат был достаточно тактичен, чтобы опустить глаза.

— Просто я хорошенько ущипнул Куинни за задницу, и все, — признался он. — А потом… попытался ее поцеловать. Ну, вроде того.

Граф с грохотом поставил на стол чашку.

— Боже милосердный, Бентли! — Он с отвращением отодвинул от себя тарелку. — Неужели ты снова завел шашни со служанками? Тем более с Куинни? Ведь это была твоя идея взять ее к нам, чтобы она смогла избежать именно этого!

— Полно тебе, Кэм, все было совсем не так! — хрипло проговорил Бентли. — Я ее всего лишь чмокнул. И немного пощупал. Это поднимает старушке настроение.

Трейхорн несколько смягчился.

— А как насчет настроения твоей молодой жены? — проворчал он. — Она поймала тебя на месте преступления?

— В общем, да, — признался Бентли и, положив локти на стол, подпер руками голову. — И теперь я не знаю, как мне объясниться. Потому что она не пускает меня в мою собственную спальню.

Известие о том, что брат попал в столь затруднительное положение, Трейхорн воспринял с явным удовлетворением. Похоже, что Фредерике удастся сделать то, в чем сам он потерпел поражение. Бентли избавится хотя бы от одной из своих дурных привычек.

— Ну что ж, старина, — печально проговорил он. — Боюсь, что единственный выход — это отправиться тебе в Челтнем и купить жене ювелирное украшение.

— Ювелирное украшение? — жалобно переспросил Бентли. — Я обычно приберегаю это для того случая, когда они плачут.

— Будь уверен, она плачет, — заявил Трейхорн. — Лежит ничком на кровати и рыдает так, что сердце разрывается.

Бентли осторожно потер скулу.

— Что-то не похоже было, что она рыдает, когда она залепила мне пощечину, — проворчал он. — Она шипела, как дикая кошка. И при этом ругалась. Этот ее иберийский темперамент доведет меня до могилы. Иногда мне кажется, Кэм, что весь этот брак — сплошное мучение.

— Такое случается, — согласился лорд Трейхорн, откладывая в сторону нож для масла. — Наверняка случается. — Трейхорн, кажется, еще никогда так не наслаждался мучениями другого мужчины.

От двери вдруг послышалось тихое покашливание.

Трейхорн взглянул в ту сторону и увидел свою жену, которая стояла в дверях, скрестив на груди руки и опираясь о притолоку. Она выглядела потрясающе в его любимом домашнем платье аметистового цвета, с роскошными волосами, небрежно собранными в простой пучок. Но ее левая бровь была приподнята, а это означало, что она слышала их разговор. Ах, черт возьми, как неловко получилось.

Но он не сказал этого вслух. Вместо этого он улыбнулся и немедленно поднялся на ноги.

— Доброе утро, дорогая, — улыбнулся он. — Не выпьешь ли кофе?

Бентли тем временем обогнул стол и выдвинул для нее стул.

— Спасибо, с удовольствием, — сказала Хелен, взглянув через плечо на Бентли.

Бентли вернулся на место и снова принял мрачный вид. Кэм поставил перед ней чашку и легонько поцеловал в макушку.

— Ты сегодня рано поднялась, любовь моя.

— Разве можно было спать, когда наверху учинили такой скандал? — пожала она плечами в ответ, хмуро взглянув на своего деверя. — Что произошло, Бентли?