у матери был не нарыв, вскрывать ей было нечего, а лекарства для уколов так и не приехали. Никто не смог понять, что с ней происходит.

Прак:

Как-то утром я проснулся и прижался к ней. Положил на нее руку и ждал, что она сделает то же самое.

Но мама меня не обняла. Я стал, еще во сне, искать ее грудь – кажется, она меня уже не кормила, но ночью я по-прежнему успокаивался, только если сосал грудь.

Но грудь была холодная.

Я окончательно проснулся и стал ее трясти: “Мама!” – кричал я: “Мама, просыпайся!”

Но она уже не проснулась.

Я не понял, что происходит, и расплакался.

Это мое первое детское воспоминание. Первое, что я помню. Неподвижные руки матери.

Кеу:

Прак, брат мой… Раз ты умеешь забывать, а ведь не у каждого получается, то забудь и это. На кой черт помнить такое.

19

Во время правления красных кхмеров люди ели не только крыс. Они ели саранчу, кузнечиков, сверчков, червей, красных муравьев и их яйца.

Ловили в лесу тарантулов, варили их или пекли на костре.

Заворачивали в листья бананового дерева лягушек, как до 1975 года заворачивали рыбу или мясо, и запекали на углях.

Ели слонов, черепах, ящериц, водяных – и не только водяных – змей, скорпионов и суп из яиц термитов.

Ели вареных и печеных летучих мышей и даже пили их кровь, веря, что это обеспечит людям силы и здоровье, ведь летучие мыши едят много фруктов.

Во время правления красных кхмеров съели почти всех короткоголовых дельфинов – единственный, очень редкий вид этого млекопитающего, обитающий как в пресных, так и в морских водах; из многих тысяч особей сегодня осталось всего несколько сотен.

Съели всех птиц, которых удалось поймать, а также их яйца.

20

Кой Тхуон, двоюродный брат тетушки Мыан, который завлек ее в Ангка и который, по словам тетушки, был одним из самых симпатичных людей, каких ей довелось знать в жизни, стал первой жертвой чисток среди руководства красных кхмеров. Его арестовали в 1977 году. Он попал в S-21 – место, откуда не возвращались. Эта расположенная почти в центре Пномпеня тюрьма предназначалась для злейших врагов режима, в первую очередь для бывших красных кхмеров, обвиненных в измене.

Кой Тхуон сознался, что собирался убить Пол Пота и искал поддержки у тайцев, американцев и вьетнамцев[44].

– В подобной ситуации наказывали всю семью: братьев, сестер, даже людей, случайно связанных с обвиняемым, – говорит Сыам Борей. – Когда доходило до чисток, гибли все, кто хоть как-то был связан с предателем.

В случае Кой Тхуона погибла его беременная дочь. И люди, которых он еще в партизанские времена уговорил присоединиться к революции. Их единственный грех заключался в том, что в Ангка их привел неправильный человек. Среди них были Рыан и ее муж Дыан. Однажды они оба просто исчезли.

Достаточно было малейшей связи с обвиняемым. Лоране Пик описала историю человека по имени Пхат. Его жена была ассистенткой Рыан, а сам он ухаживал за кроликами, которых выращивали во дворе Bi. Супругов не убили вместе с Рыан, и Пхат решил, что они будут жить, пока живы кролики. Он заботился о них так, как только умел.

И вдруг кролики начали пухнуть. В ужасе Пхат побежал к Лоране Пик, поскольку она немного разбиралась в медицине. Оказалось, что зверьки заразились миксоматозом, неизлечимым вирусным заболеванием. Пхат не имел к этому никакого отношения, тем не менее вскоре и он, и его жена, и их новорожденный младенец исчезли[45].

21

Когда я узнала, что Кой Тхуон мертв, у меня подкосились ноги.

Потом мне стало известно, что других послов, наших друзей по обучению в Bi, вместе с женами вызывают в Пномпень и никто оттуда не возвращается. Иоум и Дин, работавшие в Лаосе. Тианг и Тоуть из Вьетнама. Яэм и Ни из Северной Кореи. Их всех казнили.

Говорили, что они шпионили: работали на вьетнамцев, американцев, русских. Правда ли это? Может, что-то и было. А может, кто-то ошибся и приговорил к смерти невиновных людей. Тогда у Камбоджи было много врагов. Американцы так и не смирилась с тем фактом, что толку от их бомбардировок не было. Советский Союз и Вьетнам тоже не допускали мысли, что мы хотим самостоятельно принимать решения. Неужели все, кроме нас, стали предателями?

Не знаю.

Я думала, мы следующие. Я была уверена, что скоро кто-то придет, вручит нам письмо и нам придется вернуться в Пномпень.

И вот что я тебе скажу.

Я бы полетела.

Китайцы нас с мужем очень любили, и несколько человек давали нам понять, что мы можем на них рассчитывать. Что они постараются нас спрятать или даже перевезти в другую страну, помогут нам бежать.

Я всегда пресекала подобные разговоры. Я бы никогда на это не согласилась.

Ангка – это я. Я – это Ангка.

Если бы Ангка захотела, чтобы я вернулась, я бы полетела.

Если бы Ангка решила, что я должна сесть в тюрьму, я бы села в тюрьму.

Если бы Ангка решила, что я предала, я согласилась бы с Ангка.

Как говорил Иенг Сари: у Ангка сто глаз, как у ананаса. У меня есть сто глаз? Нет. Поэтому я верила, что Ангка видит больше и знает лучше.

И если бы Ангка решила, что я должна умереть, я бы умерла.

Я никогда не обсуждала это со своим мужем, даже когда он перестал быть послом. Даже когда Пол Пот умер, а мы уже жили здесь, в Анлонг Венг, мы никогда не вспоминали те дни. Но я знаю, что он думал так же, как и я.

Однако никого из нас не вызвали. Мы не получили никакого письма и жили дальше.

22

После смерти Кой Тхуона красные кхмеры правили всего год.

Сбылся кошмар тетушки Поннари: пришли вьетнамцы. Неприступный Пномпень взяли всего за несколько дней, а революция Пол Пота закончилась как дурной сон. Вьетнамцы начали раскрывать одно за другим преступления своих бывших товарищей.

Но хотя все знали о чудовищных зверствах красных кхмеров, они еще долгое время считались законным правительством Камбоджи. Пол Пот и верные ему революционеры ушли на лесные базы, откуда безуспешно пытались вернуть себе власть и успешно торговали древесиной и драгоценными камнями, благодаря чему располагали немалыми средствами.

Тем временем Запад приостановил расследование ООН, касающееся преступлений красных кхмеров, в основном для того, чтобы ослабить коммунистический Вьетнам, с которым США по-прежнему находились в