Одним из идеологов той политики был Збигнев Бжезинский, в то время советник по вопросам национальной безопасности президента Джимми Картера.

23

Взятие Пномпеня? Мы за несколько дней знали, что это может случиться.

К мужу пришли послы Сомали, Сенегала и Судана, с которыми мы были дружны, и сказали: “На спутниковых снимках видно, что Вьетнам стягивает силы на границе”.

Муж ответил, что, даже если так, ничего у них не выйдет, потому что наша армия хорошо подготовлена к нападениям.

Увы. Оказалось, что не настолько хорошо.

Когда вьетнамцы шли на Пномпень, в Пекин прибыл Сианук, которого Пол Пот хотел спасти от тюрьмы. Пыть Тианг поехал встречать его в аэропорту. Китайцы предоставили принцу отдельную резиденцию, но он там ужасно скучал и часто наведывался в посольство. Специально ради него мой муж научился играть в теннис, потому что принц постоянно требовал к себе внимания. Он был как большой ребенок: смотрите на меня, смотрите, какой я необычный, какой я умный, как я прекрасно играю! Он жаловался почти на все, но ко мне почему-то проникся симпатией, уж не знаю, почему. Говорил: “Madame, только вы обо мне и заботитесь”.

И улыбался при этом как большой младенец.

Если он проигрывал, то злился, швырял ракетку и две недели с нами не общался. А потом возвращался, как ни в чем не бывало.

В то время как Пол Пот терял все и бежал через джунгли от вьетнамцев, мой муж играл с Сиануком в теннис. Все напоминало какой-то кошмарный сон.

И вот однажды пришло письмо от Иенг Сари. Он по-прежнему занимал пост министра иностранных дел и в письме отзывал Пыть Тианга с должности посла и вызывал нас в Камбоджу.

Еще несколько лет назад я точно знала, что означает такое письмо от Иенг Сари. Но на сей раз оно значило ровно то, что в нем было написано: мы должны вернуться.

24

Внедорожник привез нас на лесную базу. Нас отвели прямо к Пол Поту. Он постарел и выглядел очень уставшим. У него выпало много волос, он был гораздо слабее, чем когда мы виделись в Пекине в последний раз, но по-прежнему был очень хорош собой.

Я даже не спрашивала, приготовить ли ему что-нибудь. Все и так было ясно. И когда я поставила тарелку с едой на циновку, он взглянул на меня, взглянул на тарелку и сказал: “Что-то наша Мыан маловато нам приготовила. Мы наверняка не наедимся”. Он все еще шутил наоборот, как когда нам обоим было на двадцать лет меньше. Я расплакалась. Увидела, что не сбылись его мечты, что правительство гоняется за ним, как за крысой, что он снова перенес малярию и, видимо, страдал от рака, который выявили только спустя несколько месяцев. Я знала, что вьетнамцы распространяют лживые слухи, будто он, придя к власти, убивал людей. Могу только догадываться, как он страдал, слыша такое.

Но я не могла ничем ему помочь.

Я плакала, но мне не хотелось его расстраивать. И тогда я ему улыбнулась. Я улыбалась и плакала одновременно. А он посмотрел на меня, тоже улыбнулся и пошел к своему дому.

С тех пор при каждой встрече со мной он спрашивал: “Что случилось с нашей Мыан? Она всегда, завидев меня, смеется”. А у меня на глаза наворачивались слезы.

Еще я заметила, что при нем не было тетушки Поннари. На базе мне сказали, что ее состояние ухудшилось и, чтобы не огорчать Брата Пол Пота, ее увезли в другой регион.

Годом позже Пол Пот на целый год уехал в Китай, в первую очередь чтобы поправить здоровье. По возвращении он вообще не ел мяса: тамошние врачи ему запретили. Теперь на завтрак я готовила ему жареную лапшу, овсянку и спринг-роллы – мне приходилось вставать в четыре утра, чтобы все успеть.

На обед Пол Пот получал только суп, как правило, бульон. Иногда он ел жареную или сушеную рыбу, а единственное мясо, которое ему разрешил китайский доктор, это черная курица. Есть там у них такой сорт: черное мясо, черноватые кости, и китайцы верят, что суп из нее дает силы и здоровье. Мы получили несколько таких кур от китайцев, и наши горные кхмеры выращивали их для Пол Пота.

И я варила ему бульон из черной курицы и дыни. Это очень простой суп: вынимаешь из курицы кости, а когда бульон уже булькает, добавляешь в него нарезанную дыню.

Супы были очень важны, они успокаивали его желудок. Но Пол Пот пил только чистый бульон, а мясо доставалось Нуон Чеа или Иенг Сари.

Тогда было плохо. Но худшее было впереди.

25

У восемнадцатилетней Миа Сом было круглое лицо деревенской женщины и мышцы, которые она нарастила, таская артиллерийские снаряды для армии красных кхмеров. Кто-то заметил ее в окопах и перевел от солдат к командирам. До возвращения тетушки Мыан из Пекина именно Миа Сом готовила еду для Пол Пота и других братьев.

Жена Пол Пота, Кхиеу Поннари, после своего бегства из Пномпеня жила отдельно в провинции Пайлин. А Миа Сом была молодая, красивая и приглянулась Пол Поту. Власти Ангка сделали для своего вождя исключение и разрешили ему взять себе под старость новую жену.

Пол Пот стал еще одним предводителем красных кхмеров, женившимся на кухарке.

26

Когда я об этом узнала, мне было больно на них смотреть. Очень больно. Сестра Сом не заботилась о нем так, как жена должна заботиться о муже, и вскоре начала вести себя как капризный Сианук: она жена вождя, а значит, ей можно все. Да, она готовила и для себя, и для Пол Пота, но все равно все мне говорили: “Брат Пол Пот предпочитает твою еду. Не сердись, тетушка. Приготовь ему что-нибудь”.

Но я сердилась. Я готовила для многих людей, и никто не рвался мне помогать. Я хотела, чтобы меня перевели из лагеря командиров в какое-нибудь другое место. И говорила об этом вслух.

Об этом прознал Иенг Сари. Как-то раз он неожиданно завел со мной разговор о Кой Тхуоне.

– Он предал нас, – сказал он. – Твой двоюродный брат Кой Тхуон хотел продать нас американцам.

Я зло ему ответила, что меня тогда не было в стране, и я понятия не имею, чем занимался Кой Тхуон.

Иенг Сари задумался на мгновение, а потом признался:

– У меня уже было готово письмо, в котором вас вызывали обратно в страну. Тебя и товарища Пыть Тианга.

Такое письмо означало смерть. Мы оба это знали.