— Будьте осторожны, сеньор! — закричал Педро, заметив, как смело его спутник шагает по скользким камням. — Будьте осторожны: малейшее сотрясение маленького камня может повлечь за собою большой обвал, и если обломки покатятся из-под ваших ног, то они могут обрушиться на лагерь и там кого-нибудь задавить.

Молодой человек побледнел при мысли о последствиях, которые могло иметь его безрассудство. Генри тут же представилось, что их друзья уже подверглись по его вине величайшей опасности.

— Успокойтесь! — сказал ему гамбузино. — Если бы случилось какое-нибудь несчастье, то мы бы наверное услышали.

— Ах! Вы меня испугали, — произнес Генри, — но вы правы, надо за собой следить.

Восхождение продолжалось.

Через некоторое время охотники поднялись почти на высоту пятисот футов и очутились на ровном лесистом месте.

Пройдя по нагорной равнине расстояние в 300 или 400 метров, они очутились на лужайке. Взойдя на нее, мексиканец воскликнул: «El ojo de agua!» Выражение el ojo de agua (глаз воды) мексиканцы употребляют для обозначения какого-нибудь источника или, по крайней мере, места, откуда источник выходит из-под земли. Генри Тресиллиан знал уже это выражение и тотчас понял, что хотел этим сказать его спутник. Почти посреди лужайки, журча, из расщелины скалы вытекал родник, чистый, как хрусталь, и образовывал небольшой круглый водоем, откуда брал начало впадавший в озеро ручей, по течению которого охотники шли до сих пор.

Гамбузино взял бизоний рог, висевший у него на ремне через плечо, и наклонился к источнику.

— Я не могу противостоять искушению, — сказал он. — Несмотря на огромное количество воды, которое я выпил вчера после продолжительной жажды, мне кажется, что я никогда не напьюсь досыта.

Рог был наполнен и в ту же секунду опорожнен.

— Восхитительно! — произнес Педро, снова наполнив рог.

Генри последовал его примеру; чаша, вынутая им из сумки, была из серебра. Золотая и серебряная посуда вообще не редкость у владельцев россыпей в Соноре.

В ту минуту, когда они хотели снова пуститься в путь, они услыхали хлопанье крыльев и увидели на краю лужайки несколько больших птиц, важно расхаживавших одна за другой; птицы эти время от времени наклонялись, чтобы проглотить насекомое или поклевать травяных семян. Это были индейские петухи, о которых говорил Педро. Они были так похожи на своих родичей, которых мы часто встречаем на птичьем дворе, что Генри без труда узнал их, находя, однако, что они гораздо красивее своих домашних родственников.

Старый петух открывал шествие; он выступал с достоинством, чрезвычайно гордясь своим высоким ростом и блестящими перьями, которые под лучами восходящего солнца отливали всеми цветами радуги. Окруженный индюшками и индюшатами, он имел вид султана в серале.

Вдруг петух поднял голову и тревожно вскрикнул.

Слишком поздно! Почти одновременно грянуло четыре выстрела, и старый петух, а вместе с ним три его подруги, растянулись на земле. Остальные птицы улетели с дикими криками и с громким хлопаньем крыльев.

По-видимому, им впервые приходилось иметь дело с такими хитрыми убийцами.

— Для начала это довольно недурно, — произнес гамбузино. — Что вы скажете на это, дон Генрико?

— Я не желаю ничего другого, как только продолжать в том же духе, — ответил Генри, отлично знавший, что прекрасные перья индейских петухов будут достойно оценены Гертрудою. — Но что мы станем с ними делать? — добавил он. — Не можем же мы таскать их с собою?

— Зачем? — возразил мексиканец. — Оставим их тут, на земле; мы подберем их на обратном пути. Ах, да! — с живостью добавил он: — Здесь должны быть волки и шакалы, и мы по возвращению можем найти одни только перья. Спрячем-ка их в безопасное место.

На это потребовалось немного времени. В мгновение ока ножки птиц были связаны вместе, охотники повесили птиц на самую высокую ветвь какой-то питагайи.[6] Хитер был бы тот шакал, который достал бы индюшек! Какое животное могло взобраться по длинному колючему стволу этой породы кактуса?

— Наши птицы в безопасности, — произнес гамбузино, снова заряжая ружье. — В путь! Надо надеяться, что нам, кроме того, попадется хороший представитель семейства четвероногих. Но придется долго ходить, так как наши выстрелы должны были напугать всю дичь в окрестности.

— Поверхность вершины не так велика, — сказал Генри. — Далеко ходить не придется.

— Она больше, чем вы думаете, сеньор, потому что представляет собою непрерывный ряд холмов и долин в миниатюре. Поспешим, голубчик, так как у меня есть основательные причины желать как можно скорее достигнуть противоположной стороны вершины.

— Что за причины? — спросил молодой англичанин, пораженный беспокойством, отразившемся на лице Педро, а также тем, что таинственный тон гамбузино не был притворным. — Могу я узнать их? — добавил он.

— Разумеется, можете. Я бы уже сказал о них как вам, так и другим, если бы был уверен в своих предположениях, но я не желал без достаточного основания распространять тревогу среди рудокопов. Кроме того, — проговорил он как бы про себя, — может быть, это был вовсе и не дым…

— Дым! — повторил Генри. — Что это вы хотите сказать?

— Я говорю о том, что я видел вчера в то время, когда мы прибыли к берегам озера.

— Где вы видели?

— На северо-востоке, довольно-таки далеко от нас.

— Но допустим даже, что это был дым. Какое нам до этого дело?

— Вы ошибаетесь, сеньор. В этой части света дым имеет громадное значение. Он может указывать на присутствие опасности.

— Опасности? Вы смеетесь надо мной, сеньор Вицента!

— Нисколько, голубчик. Ведь не бывает же дыма без огня, не правда ли?

Генри сделал головой ироническое движение, обозначавшее, что эта истина всем известна.

— Далее, — продолжал Педро, — огонь в льяносах могли разложить только индейцы. Теперь, я надеюсь, вы меня поняли?

— Разумеется, понял. Но я полагаю, что в той части Соноры, где мы теперь находимся, можно встретить только индейцев опатов, нравы которых совсем не дики и на которых мы привыкли смотреть как на наших друзей с тех пор, как они изменили своим обычаям и приняли цивилизацию.

— Селения опатов находятся довольно далеко отсюда, и притом в стороне, противоположной той, где я видел дым. Если я не ошибаюсь, то огонь, дым от которого я видел, разложили вовсе не опаты, а люди, похожие на них только цветом кожи.

— Вероятно, также индейцы?

— Апачи.

— Это было бы ужасно, — пробормотал молодой англичанин, достаточно долго живший в Арисне и потому знавший, какой кровавой репутацией пользуется это племя.

— Я надеюсь, однако, — сказал он немного погромче, — что они довольно далеко от нас.

— Я бы желал этого от всего сердца, — ответил Педро. — Если бы они