— Как же, как же, Неприступная Пандора, — кривя безупречный рот в улыбке, проговорил демон, спускаясь по лестнице и постукивая о мраморные ступени боевым посохом, будто обычной дорожной палкой. — Птичка-недотрога. Я давно тебя жду. Как самочувствие?

— Не дождёшься, — отрезала гарпия.

— Вот так всегда, — деланно сокрушился демон. — Как была колючим ежонком, так им и осталась. Правда… ты ведь не всегда была такой ершистой, а, птичка? — отвратительно-уверенно подмигнув, Хранитель широко распахнул руки. — Не желаешь обнять старого друга? А? По старой памяти?

Он шагнул навстречу гарпии и лицо гарпии исказила гримаса отвращения. Харлей был уверен, что та отступит, отшагнёт назад, но Пандора не шелохнулась.

Зато он шагнул наперерез инкубу и зло, с нажимом, проговорил:

— Я бы поберёг на твоём месте имеющуюся у тебя память, демон. Вместе со словами, пока кто-то не вбил их обратно тебе в глотку. Мы пришли по делу.

Лёгким, играющим движением, Хранитель отодвинул Харлея в сторону, словно отмахнулся от досадного насекомого и инкубу пришлось приложить недюжие усилия, чтобы не зарычать от боли и неожиданности. Глава Хранителей Ока Бури был самим средоточием магии. Противником, который Харлею не по зубам. Это знал Харлей. Это знал рыжеволосый демон. Это знала Пандора… И именно последнее давалось Харлею тяжелее всего.

Даже не взглянув на Харлея, Велиар продолжал:

— Ну если не желаешь обнять, так хоть поздоровалась бы.

Никогда ещё Харлей не видел Пандору такой бледной.

— Это значило бы, что я желаю тебе здоровья, Велиар, — ответила гарпия. — А я больше всего на свете хочу, чтобы ты сдох.

Глава Хранителей расхохотался, запрокинув голову. Его смех эхом прокатился по колоннаде, и хоть до мостов, ведущих к Разлому, на которых стоят другие Хранители, были гигантские расстояния, Харлей не сомневался, что они слышат этот смех. Этот смех и каждое слово, произнесённое ими.

— Ну точно, Недоступная Пандора, — издевательски мурлыкал демон, цинично растягивая слова. — Пандора-недотрога. Недостижимая Пандора. Непостижимая Пандора, Пандора-хрен-тебе-обломится, рогатый… Помнишь? Вот я о-очень хорошо помню.

Харлей не был дураком и с первых же секунд прекрасно сообразил, какого рода знакомство было у гарпии с инкубом. Несложно было сложить два и два, чтобы понять, почему она так не хотела ехать именно сюда, где, по всей видимости, их ждали. Её ждали. Но видеть, как на белоснежной ауре гарпии проступают алые пятна спрятанной глубоко-глубоко боли, как стекают вниз, на мраморные плиты бликующими кровавыми ручейками, было выше его сил.

Взревев, он титаническим усилием развернул демона к себе и секундное облегчение, проступившее на лице гарпии, было самой сладкой и самой желанной наградой.

— Послушай-ка, ты, — прохрипел Харлей, чувствуя, как невидимая лапа сдавливает его горло. — Отдай нам то, что должен и мы уйдём. И не смей говорить с ней так, если, конечно, тебе не поджимает челюсть.

Последние слова получилось едва слышно просипеть, но демоническая интуиция подсказывала, что все Хранители Ока Бури с жадностью ловят каждое его слово.

Рыжий смотрел на него весёлыми и шальными глазами, с таким выражением, словно только заметил.

Не посчитав, видимо, его достойным ответа, инкуб обернулся к Пандоре.

— Вот как, птичка? Инкуб! Кто бы сомневался, — он коротко хохотнул. — Значит, распробовав раз — сосу и сейчас, а?

Боль, истово рванувшаяся на поверхность зеркальных глаз гарпии придала Харлею сил. Он с рёвом размахнулся и двинул что есть силы Хранителю в ухо.

В следующий миг Харлей уже сучил ногами над пропастью-водоворотом, судорожно цепляясь пальцами за мраморный край моста.

Пандора, хлопнув крыльями, рванулась к нему со всхлипом… но, отброшенная взмахом руки Хранителя, отлетела в сторону, перекувыркнулась, путаясь в крыльях, проехалась по гладкой мраморной поверхности. Замерла у самого края с досадой ощущая, как крылья налились свинцовой тяжестью, превратились из серых парусов в ни на что не годные тряпки.

Рывком Харлей подтянулся над краем, впиваясь пальцами в мрамор до хруста в руках. Но все силы ушли на попытку подтянуться и дальше, как ни скользил ногами по гладкой поверхности, как ни напрягал дрожащие, задеревеневшие от напряжения мускулы, продвинуться не мог. Болтался над страшным водоворотом, дёргая ногами и проклиная себя за беспомощность. Беснующийся внутри огненный демон выл, как раненый зверь: куда более сильный не давал ему вырваться на свободу, чтобы спасти хозяина.

— Прекрати, Велиар, слышишь? — крикнула Пандора. — Ты знаешь, что тебе будет за его смерть. Ты обязан помочь нам! Ты обязан дать нам ловушку и отпустить!

— Вот только не надо говорить мне о моих обязанностях, Пандора, — скривился Велиар. — Я сам знаю, что кому должен. Я просто хочу развлечься. Раз уж я твоими стараниями оказался заперт в этой проклятой дыре, имею полное право немного развеяться. Впрочем, ты знаешь, что сделать, чтобы меня умаслить. Всегда знала. Так что ползи сюда и отсасывай, если хочешь получить ловушку. Ты шлюха, птичка, и я буду тебя трахать.

Déjà vu пронзило мозг тупой раскалённой спицей!

Именно эти слова Харлей сказал тогда охотницам в экспрессе!

Именно эти слова чаще всего говорит инкуб своим жертвам…

Он не насилует их. Никогда. Зачем?

Зачем, когда они сами слетаются на его огонь, как мотыльки, не жалея крыльев?

Но услышать, как кто-то посмел сказать такое Пандоре…

Видеть обречённость, безысходность на её побелевшем, как мел лице…

Знать, что она сделает всё, вообще всё, лишь бы вытащить его, Харлея из этого дерьма, в котором он увяз по уши…

Демон и сам толком не понял, что произошло.

Как произошло.

Как мир смог перевернуться — и вот он уже смотрит на него глазами огненного чудовища, что вырвалось на свободу.

Как в следующий миг с диким, неистовым рёвом сбивает трансформирующегося, как в замедленной съёмке, рыжеволосого демона с ног.

Подчиняясь совершенно первобытному инстинкту — убивать, убивать за свою женщину, он колотит Хранителя башкой о белый мрамор, рвёт зубами и когтями, пеленает шипастым хвостом, не позволяя шевелиться.

Откуда взялась у него сила одолеть противника, во много раз превосходящего его самого в силе и магии?!

Когда на их мост спикировало несколько светлых, и, кажется, даже гарпия среди них, проревел:

— Только приблизьтесь, и вашему Главе конец!!

Хотя итак решил уже, что конец. Так решил он. Так решила егоженщина.

Только сейчас он почувствовал, что она, эта самая женщина висит на его плече и кричит, срывая голос. Повторяет его имя. Зовёт его…