Я пришла к нему сама. Глупо, правда? Но не было сил дожидаться окончания учёбы. Все мои мысли, всё моё существо были заняты им одним. Тем, кто, как мне казалось, проявил ко мне высшую степень уважения и терпения, кто отказался от своей природы ради моего комфорта. Ты, наверное, слушаешь и думаешь: отмазки на три с минусом. Должно быть, Велиар прав. Я и вправду шлюха.

Пальцы Харлея сами собой сжали тонкое запястье. Вместо того, чтобы высвободиться, гарпия посмотрела на него.

— Никогда не смей так говорить о себе, — процедил демон. — Ты самая достойная и чистая из всех женщин, что я встречал.

Пандора всё же мягко высвободила руку и тихо, горько рассмеялась.

— О нет, достоинством там и не пахло, — хмыкнула она и цинично добавила: — Как и особой чистотой. Но я ни о чём не жалела. До определённого момента.

— В любви не бывает грязи! — наставительно сказал Харлей, поднимая указательный палец и копируя интонации знаменитого проповедника, выступающего в прямом эфире в пять утра по выходным. Получилось правдоподобно, Пандора не сдержалась, прыснула.

— Не в этом дело, — тут же грустно проговорила она. — Просто на следующий день… Это было худшее, что со мной было. Всё вернулось. Все эти взгляды, сальные шуточки, комплименты, вообще всё. И то, что было до этого, оказалось просто цветочками. Меня чуть по заднице не хлопали на утреннем построении… А его хлопали…

— По заднице? — хмуро переспросил Харлей, кривя рот в некоем подобии ухмылки, больше походившем на оскал.

Пандора прыснула, поперхнулась ромом.

— По плечам, — пояснила она. — Его поздравляли. Даже из… Даже из преподавательского состава. Руку жали. Говорили — везучий ты хряк… Вслух завидовали выигрышу. На меня он даже не смотрел. Не знаю, как пережила тот день. И разговор с ректором. Было стыдно, безумно стыдно. Было ощущение, что даже он меня осуждал, хотя говорил, конечно, что это не так… Слишком поздно пришло понимание, что своим необдуманным поступком я разрушила всё, вообще всё. О чём мечтала, к чему стремилась.

— Глупости какие! — не выдержал Харлей. — Это ничего не решает!

— На военной службе репутация решает вообще всё, — просто сказала Пандора. — Я оформила документы на перевод. Тогда же… Только прежде, чем уехать, я должна была посмотреть в его глаза. Высказать всё, что думаю о том, как он поступил со мной. Нет, не подумай, чувства… они исчезли сразу, как будто их и не было. Их даже ненависть не сменила, настолько я была… обескуражена. Но всё же не хотелось уезжать с таким грузом на сердце. Хотела всё высказать — и в этом была моя ошибка. Я думала, он откажется от встречи, думала, мне придётся настаивать, быть может даже, применить силу… Я такая дура. Он согласился сразу. Выпьем? Чин-чин! Он посмотрел на меня, как будто мы чужие, как будто не было ничего и сказал, что будет у бассейна в полночь. Наутро я должна была уехать.

Когда я пришла, он был не один. Их было… удивительно, я не могу сосчитать, сколько их было тогда, но до сих пор помню каждое лицо. В основном «несправедливо обиженные», конечно. Незадавшиеся воздыхатели… Со мной был он, он, а не они все, и всё же все они смотрели с улыбками победителей.

Я даже не испугалась толком. Подумала, что ему мало победы в пари и удовлетворения своего тщеславия высшего демона. Что он хочет высмеять меня прилюдно. Вот ты говоришь, что в любви не бывает грязи. Так интересно… С одной стороны, я чувствовала себя грязной, очень грязной. Распутной, бесстыжей. А с другой… что ж. Если они хотят поговорить об этом — терять мне точно было нечего. Пусть. Я не рванула оттуда со всех крыльев, хотя стоило бы. Уже потом поняла, что они сразу закрыли все окна и двери.

«Помнишь свои слова, детка? — спросил он меня. — Нет одному — нет никому. Можно одному — можно всем? Мы тут посовещались с ребятами и решили, что ты таки права. Ну правда, чем я лучше остальных? Они ведь и ждали дольше, надеялись, старались. Невежливо так их обламывать. А ведь мне совсем ничего не стоило пощипать твои крылышки».

Гарпия вздрогнула: бокал, который держал Харлей в руке, разлетелся вдребезги.

Глава 29

Пандора заморгала, задышала тяжело, рванулась убрать, обработать порезы на руке демона, из которых торчали осколки. Он придержал её за плечи здоровой рукой. А повреждённой потряс, частично трансформируя, и, когда угольно-чёрная плоть в огненных трещинах снова сменилась кожей, на ней не осталось и следа от порезов.

Демон отхлебнул прямо из горла и выжидательно посмотрел на гарпию. Та поёжилась под его взглядом, но всё же нашла в себе силы продолжить.

— Он казался таким довольным. Словно с самого начала такое планировал… «А ещё до нас дошёл слух, что ты собираешься сбежать, детка. А мы ведь с тобой не закончили. Мы только начали. Думаешь, удастся отделаться одной ночью и одним членом, милая? Ошибаешься. Завтра ты пойдёшь и заберёшь заявление о переводе. И всё будет, как было. Мы никому не скажем, правда, парни? Днём будешь неприступной блистательной Пандорой, гордостью академии, курсантом, о котором говорят, что он с первой пары нацелен на золотой диплом, а ночью — штатной шлюшкой. С членом о рту и в заднице. Послушной, благодарной, готовой на всё. Как вам такой план, ребята?»

Все заговорили разом, галдели, цокали языками, нашлись даже те, кто аплодировал.

Сквозь этот гул, который доносился до меня, как если бы в ушах была вата, различила чей-то голос.

«Демоняка дело говорит. А ну, парни, навались. Подержите её и придушите немного, чтоб не обернулась, а я первый!»

«Вот учу я вас, учу, а толку чуть, — весело проговорил Велиар. — Ведь у вас почему ничего так и не вышло с ней? А ларчик просто открывался. Не надо идти свиньёй. Мы, инкубы, никогда не насилуем женщин. Сами приходят и сами из трусов сигают».

«Что-то сомневаюсь, что с этой так получится, — ответили ему. — Больно ершиста. И характер паскудный».

«Господа, зря вы продолжаете сомневаться в моих талантах… Как-то после того неоспоримого доказательства моего гения, что я привёл вам сегодня, даже обидно»…

— Когда меня, наконец, поймали и скрутили в их рядах поредело, — тихо, обречённо проговорила Пандора. — А потом они топили меня. Держали под водой с головой, а затем приподнимали за волосы, позволяя вдохнуть.

Это длилось долго. Очень долго.

Я потеряла счёт времени, страху, боли. Казалось, так было всегда. Я отупела от этой безысходности. Не верила, что это когда-нибудь закончится….

Но потом они стали спрашивать:

«Будешь сосать? Будешь послушной? Будешь стараться? Заберёшь документы?»

У меня даже не было времени ответить, топили снова.

«Будешь сосать? Будешь послушной? Будешь стараться? Заберёшь документы?»

И так до бесконечности. В какой-то момент, мне казалось, стоило мне вынырнуть, как я сама повторяю это…

Велиар выбрал безошибочную тактику. Гарпии практически неуязвимы, когда у них сухие крылья и пока не перекрыт доступ воздуха. Но… когда знаешь наши слабые места, с нами легко справиться. И они справились.