Гнев престарелой дамы несколько поутих, и она как-то незаметно для меня перешла в разговоре с Мешковых на наших соседей. Александра Владимировна явно тянула время, чтобы я застала возвращение ее сына из областного центра. К счастью, мне на мобильник позвонил дед, и я, сославшись на неотложные домашние дела, ушла. Уже на крыльце своего дома я услышала шум мотора. Из-за поворота показался черный «Фольксваген» Ромашкина. «Если Игорь Алексеевич так скоропалительно отправил дочь и внука за границу, да еще пошел при этом на контакт с бывшим зятем, значит, все идет по моему плану», – подумала я и вошла в дом.

На следующий день в коридоре прокуратуры я встретила Аронкину.

– Полина, я возлагаю большие надежды на нового следователя, – по-дружески сообщила мне Надежда Степановна. – Истомин сразу показался мне таким бестолковым.

Я сразу же пошла наперекор, сказав:

– А мне Леонид Павлович понравился. Вы случайно не знаете, с чьей подачи у него забрали дело?

Аронкиной мой вопрос явно пришелся по вкусу, но она усердно делала вид, что не поняла моих намеков.

– Ну, знаешь ли, наши с тобой симпатии тут совсем ни при чем. Прокурору города видней. Он назначил Шишкина Александра Анатольевича. Это молодой, но уже подающий большие надежды следователь. Я думаю, он быстро во всем разберется. По существу, там и расследовать нечего, – со знанием дела сказала начальница отдела кадров. – Надо только поставить финальную точку. Казакова, а ты почему все время молчишь?

– Извините, мне пора, – сказала я и открыла дверь в четырнадцатый кабинет следователя, из которого только что вышел начальник отдела снабжения.

– Да, конечно, иди, мне после тебя назначено, – сказала Аронкина.

Новый следователь прокуратуры был молод, симпатичен и, вероятно, продажен. Я обратила внимание на часы известной швейцарской фирмы, выглядывающие из-под манжеты его рубашки, и на дорогущий мобильник, лежащий на столе. Мой наметанный глаз сразу определил, что эта штучка появилась у Александра Анатольевича совсем недавно. Он смотрел на телефон со свежим чувством восторга. Кроме того, Шишкин курил «Кент», для его зарплаты это, наверное, было очень накладно. Нет, в моем присутствии он, конечно, не дымил. Но я видела пачку, которую следователь вынул из кармана, когда его коллега зашел в кабинет и стрельнул у него пару сигарет.

– Так, ваша фамилия? – спросил Шишкин, не поднимая глаз от протокола.

– Казакова Полина Андреевна.

– Должность?

– Юрисконсульт.

– Как давно вы работаете на заводе?

– Два года.

– Два года, так и запишем, – сказал Александр Анатольевич и задал очередной вопрос из анкеты. Я на него ответила. Далее Шишкин осведомился: – Вы были в момент взрыва в новом цеху?

– Нет.

– Ясно. Скажите, каковы, по-вашему, причины взрыва?

– Я думаю, что оборудование было бракованным, – я озвучила то, что сказал мне Курбатов.

– Что? – Александр Анатольевич впервые поднял на меня глаза. – Почему вы так решили?

– Нормальный автомат ведь не взорвется при запуске, так?

– Ну, это как сказать. Если он был установлен с нарушением технологических норм, то обвинять поставщика не надо, – Шишкин стал гнуть свою линию.

– Я пока никого не обвиняю, а только высказываю свои предположения.

– Ладно, пойдем дальше. Скажите, Полина Андреевна, вы хорошо знали главного механика Борщинского?

– Так же, как генерального директора, главного инженера и прочих руководителей.

– Я имею в виду, приходилось ли вам общаться с Виталием Кирилловичем за пределами завода?

– Нет, – сказала я, хотя это было правдой лишь отчасти. Ведь недавно я навестила Светиного отца в больнице.

– Нет. Так и запишем, – следователь снова уткнулся в протокол, через какое-то время спросил: – Борщинский когда-нибудь в вашем присутствии жаловался на больное сердце?

– Я заводской юрисконсульт, а не его лечащий врач, – холодно заметила я.

– Отвечайте, пожалуйста, четко на поставленный вопрос – да или нет, – попросил следователь, сохраняя полнейшее спокойствие.

– Нет, до того как у него случился инфаркт, я не знала о том, что у него больное сердце.

Следователь задал мне еще несколько совершенно пустяковых вопросов и сказал:

– Ну что ж, на этом наша беседа закончена. Полина Андреевна, прочитайте протокол и распишитесь.

Я стала читать протокол и поняла, что Шишкин допустил при его составлении некоторые вольности.

– Скажите, почему вы не зафиксировали свой вопрос о том, что, по моему мнению, явилось причиной взрыва, и соответственно мой ответ на него? – строго спросила я.

– Видите ли, Полина Андреевна, – сказал Александр Анатольевич, сдержанно улыбаясь. – Я спросил вас об этом чисто из человеческого любопытства. На самом деле ваше субъективное мнение никоим образом не может повлиять на ход следствия. Вы – гуманитарий. Согласитесь, ответ на этот вопрос лежит в технической плоскости, так ведь?

Мне очень хотелось сказать, что ответ лежит в финансовой плоскости. Но я не стала умничать, в этом просто не было никакого смысла.

– Наверное, вы правы, – согласилась я. – Но мне хотелось бы знать, каково мнение специалистов на сей счет.

– Вы узнаете об этом на суде. Все, можете быть свободны. Пригласите следующего свидетеля.

Я вышла из кабинета и сразу же наткнулась на испытующий взгляд Аронкиной.

– Ну как? – спросила она. – Тебе понравился следователь?

Вместо ответа я состроила кислую мину.

– Не уезжай без меня! – скомандовала Надежда Степановна и решительно открыла дверь в кабинет, сказав мне напоследок: – Обязательно дождись.

Я вышла на улицу. Зачем Аронкина попросила меня подождать ее, я не знала, и это меня немного интриговало. Дабы не тратить времени даром, я подошла к телефону-автомату и позвонила Кудринцевой.

– Алло! – сказал встревоженный женский голос.

– Лариса, здравствуйте! Вы меня узнали?

– Это снова вы? – недовольно проворчала супруга генерального. – Зачем вы мне опять звоните? От вас одни несчастья! Это вы во всем виноваты! Я не хочу больше с вами разговаривать...

– Лариса, подождите, не кладите трубку. Прошу вас, выслушайте меня!

– Ну что еще вы можете мне сказать! Все и так уже сбылось. За мной действительно ходит какой-то маньяк, я сказала об этом и о других ваших предсказаниях мужу. Он посчитал меня сумасшедшей и грозится отправить в психушку. У дочери на самом деле начались неприятности в личной жизни. Сначала ее избила одна ненормальная, а потом Мариночку еще и в КПЗ посадили, – Кудринцева стала всхлипывать.