— Я нашел его умирающим на краю Кревенсфилдской равнины, — сказал Эши, подошел к столу и поставил пустую кружку. — Солдаты Сорболда напали на его отряд.

Сидящие за столом мужчины удивленно переглянулись, но Анборн лишь кивнул, продолжая смотреть на огонь.

— Почему вы не отвезли его в Сепульварту или Бет-Корбэр, где его могли бы исцелить? — спросил один из людей Анборна. — Вы рисковали его жизнью, ведь он получил очень серьезные ранения.

— Шрайк настаивал, чтобы я привез его сюда.

Анборн вновь кивнул.

— Я вам благодарен. И если вы обо мне слышали, то должны знать, что моя признательность стоит немало.

— Я знаю.

— Если вам потребуется услуга, напомните моим людям о том, что вы спасли Шрайка, и они вам помогут.

Генерал поднялся со стула, но Эши даже не пошевелился. Анборн немного помедлил, дожидаясь ответа, не дождался и неожиданно помрачнел.

— Я вас больше не задерживаю. Мне нужно заняться раненым.

— Очень хорошо. — Эши взял перчатки, подошел к двери и распахнул ее. — Мне казалось, что вам следовало бы спросить мое имя.

Лазурные глаза Анборна потемнели, и его взгляд впервые задержался на Эши. Через мгновение он сделал резкий жест рукой.

— Оставьте нас, — не сводя глаз с Эши, приказал он сидевшим за столом солдатам. — Займитесь Шрайком.

Те молча вскочили, быстро поднялись по лестнице и скрылись в комнате наверху.

Когда его люди ушли, Анборн окинул взглядом окружавший Эши туман.

— Закройте дверь, — распорядился Анборн. Эши молча повиновался. — Я не люблю подобных игр, как и людей, которые забавляются подобным образом, — мрачно пробормотал генерал. — Я вижу, что вы скрываете свое имя, и продемонстрировал вам уважение, не задавая лишних вопросов. Люди предпочитают не шутить со мной, и на то есть веские причины. Кто вы такой?

— Твой племянник.

Анборн фыркнул:

— У меня нет племянников.

Эши улыбнулся под капюшоном.

— Меня зовут Гвидион ап Ллаурон ап Гвиллиам туат д’Энвинан о Маносс, — терпеливо проговорил он. — Но ты можешь называть меня «Бесполезный», как раньше.

Анборн выхватил меч. Эши не успел заметить движение его руки, хотя дракон уловил его и сумел проследить дугу электрических искр, на мгновение повисших в воздухе.

— Покажи лицо.

Эши медленно поднял руку и, не торопясь, отбросил капюшон, наблюдая за блестящими бликами, отразившимися в широко раскрытых глазах Анборна. Зрачки генерала мгновенно сузились, глаза продолжали сиять лазурным светом. Однако меч Анборн не убрал.

Эши ощущал тяжесть взгляда, изучавшего его лицо, и чувствовал дракона, жившего в крови его дяди, булавочные уколы энергии, когда тот заметил изменения, произошедшие в физиологии Эши. Дольше всего взгляд Анборна задержался на глазах Эши, зрачки которых стали зрачками рептилии уже после того, как они виделись в последний раз. Эши не шевелился, дожидаясь, пока Анборн закончит его изучать, пытаясь игнорировать панику, которую испытал дракон от столь безжалостного вторжения. Наконец древний намерьенский воин заговорил.

— Твой отец уже двадцать лет утверждает, будто ты мертв, — проговорил он голосом, полным угрозы. — Платье моей жены на твоих похоронах украшали траурные королевские жемчуга — чтобы почтить память погибшего наследника, они стоили столько, что я едва не разорился.

— Сожалею.

— Твои сожаления не принимаются. Впрочем, тут нечему удивляться. В конце концов, ты сын Ллаурона. Почему ты так сильно изменился?

Эши проигнорировал оскорбление.

— Не имеет значения. Важно, что я здесь. И хотя я не собираюсь больше проявлять безрассудную храбрость, я не намерен скрываться. Ни от людей, ни от демонов.

— Ты, как и прежде, хвастлив. Вижу, что даже смерть или нечто к ней близкое не может переделать безмозглого глупца. — Анборн убрал меч в ножны.

Он вернулся к столу, взял кружку и выпил эль, после чего вновь посмотрел на Эши.

— На твоем месте я проявил бы большую осторожность, Гвидион. Твоя новая сущность делает тебя еще более заманчивой мишенью, чем раньше.

— Только теперь со мной труднее справиться.

Анборн резко рассмеялся, выпил еще эля, но промолчал. Эши ждал, когда дядя вновь заговорит. Наконец Анборн показал в сторону двери.

— Ну и что тебя здесь удерживает? Уходи.

Эши был ошеломлен, но виду не подал. Он молча наблюдал, как в глазах Анборна, вытирающего губы тыльной стороной ладони, разгорается ярость. Воздух в комнате стал теплее, суше, в нем появилась угроза.

— Ты хочешь чего-то еще? — резко спросил генерал.

— Я подумал, что нам следует забыть о старой вражде и поговорить.

— С какой стати? — Анборн со стуком поставил кружку на стол. — Мне нечего тебе сказать, отродье моего бывшего брата. Зачем мне тратить время на бесплодные разговоры, когда мой ужин остывает, мой солдат нуждается в моем внимании, я уже не говорю о девке, которая согревает мне постель?

Эши взялся за дверную ручку.

— Не могу себе представить. — Он поднял капюшон.

Брови Анборна сошлись на переносице, когда его племянник открыл дверь. Он быстро засунул руку в карман, вытащил небольшой кошелек и швырнул его к ногам Эши.

— Вот. Этого должно хватить.

Коротким ударом ноги Эши отбросил кошелек обратно. Воздух в комнате был так наэлектризован, что, казалось, вот-вот полетят искры.

— Оставь его себе. Твое предложение меня разочаровало.

Анборн угрожающе рассмеялся:

— Недостаточно? Я забыл, дракону известно содержимое моего кошелька до последней монеты. Назови свою цену, чтобы я мог со спокойной душой от тебя избавиться.

Эши старался говорить спокойно, но издевательский тон дяди разъярил дракона, живущего в нем, и гнев стучал в его сердце.

— Ты можешь избавиться от меня, всего лишь попросив об этом. Я рассчитывал на более теплую встречу, но если ты хочешь, я уйду, дядя.

— А чего ты ждал, Гвидион? Что я устрою пир в твою честь? Ты и твой поганый отец лгали мне два десятка лет. — Генерал налил себе еще эля из стоящего на столе кувшина и припал к кружке.

— Иначе было нельзя.

— Возможно. Однако нет никакой нужды продолжать наши отношения. По правде говоря, племянник, я не испытываю к тебе никакой вражды, но и твоя гибель меня не опечалила. Возвращение может принести радость твоим согражданам, Наварну, дому твоей матери в Маноссе, но для меня оно не значит ничего. Мне абсолютно все равно, что будет с тобой дальше. Да, ты вернул мне моего солдата, и я перед тобой в долгу. Если хочешь получить награду, я готов платить. Но в остальном я не желаю иметь с тобой ничего общего. Уходи.