— Вы, ребята, заказывали не для меня.

Мои брови взлетают вверх. Алекс никогда не отказывается от еды. Сегодня вечером он действительно пытается быть джентльменом.

— Ее много. Налетай, — говорю я, не в силах выносить, когда он смотрит, как мы едим, когда я знаю, что он умирает от желания поесть.

Мы сидим на полу, набивая морды, пока у меня не начинает болеть задница и я больше не чувствую ног. Я понятия не имею, о чем фильм — мы слишком заняты смехом и шутками о жизни и школе. И Алекс, похоже, играет в какую-то игру, чтобы посмотреть, как быстро он сможет заставить Рею покраснеть, за что он заслужил больше, чем несколько тычков в ребра.

Но это весело, и это позволило мне посмеяться так, как я и не подозревала, что так отчаянно нуждалась.

— Мне нужно в туалет, — говорю я, приходя в себя после очередного приступа смеха.

У меня на глазах стоят слезы, а мышцы живота болят, но это так здорово.

Я едва могу контролировать свои ноги, когда встаю в полный рост и врезаюсь в Алекса, используя его плечо для поддержки, пока жду, когда ощущения вернутся к моим ногам.

— Тебе нужна помощь? — предлагает он.

— Чтобы воспользоваться туалетом? — Я приподнимаю бровь, глядя на него. — Нет, я думаю, что справлюсь.

Собрав несколько пустых коробок, я пробираюсь на кухню, оставляя их на потом, прежде чем спуститься в ванную.

У меня покалывает кожу, когда я выхожу обратно в коридор, как будто за мной наблюдают.

Игнорируя это, я продвигаюсь вперед. И только когда я обхватываю пальцами ручку, собираясь войти, я понимаю, что мне действительно следовало немного больше подумать об этом чувстве.

Мое сердце колотится, когда рука обхватывает мое горло, и длинное, твердое тело прижимается ко мне, загоняя меня внутрь.

— Деймон, какого черта ты—

Мои слова обрываются, когда он прижимает меня спиной к двери и прижимается своими губами к моим.

Мои руки опускаются ему на грудь, не слишком нежно, когда я пытаюсь оттолкнуть его от себя.

Но его вес слишком велик, и, в конце концов, у меня нет другого выбора, кроме как уступить тому, что, как мы оба знаем, неизбежно.

Громкое рычание вырывается из его горла, когда я наконец уступаю и отвечаю на его поцелуй, глубоко облизывая его рот и принимая все, что он мне предлагает, в то время как его тело продолжает давить на мое, его член твердый и настойчивый, когда он прижимается к моему животу.

— Что ты делаешь? — вздыхаю я, когда он наконец отпускает мои губы в сторону моей шеи.

— Напоминаю тебе, кому ты принадлежишь, — стонет он в чувствительный участок кожи у меня под ухом.

— Я не твоя, Николас, — возражаю я.

— Посмотрим.

— О, черт, — ахаю я, когда его рука проникает мне под платье и натягивает леггинсы.

Рычание вырывается из его горла, когда он проводит пальцами по мне, находя меня влажной и готовой.

— Я действительно надеюсь, что это из-за меня, Ангел.

— О Боже, — всхлипываю я, когда он кружит по моему клитору.

— Скажи мне, Ангел. Это из-за меня… или него?

Я прикусываю внутреннюю сторону губ, чтобы удержаться от ответа.

Когда он понимает, его движение останавливается, заставляя меня вскрикнуть от разочарования.

— Скажи мне, или я отправлю тебя обратно промокшей и отчаявшейся.

Мои глаза сужаются от гнева.

— Я уверена, что он мог бы закончить работу, — издеваюсь я. Это удар ниже пояса, но, похоже, именно здесь мы потерпели поражение в этой маленькой игре, в которую играем.

— Не дави на меня, черт возьми, Ангел. Тебе не понравится результат. И я думаю, что есть пара молодых людей, которым, вероятно, не понравилось бы, если бы я вынес тебя и трахнул через кофейный столик, чтобы доказать свою правоту.

— Нет, — кричу я в панике.

— Хорошо, так скажи мне. Это из-за меня… Он опускает руку ниже, погружая два пальца в меня и сгибая их вот так. — Или него?

— Ты, — выдыхаю я. — Это из-за тебя.

Дьявольская улыбка растягивает его губы, когда я делаю это признание.

Его пальцы не останавливаются, когда его глаза перебегают с моих на мои распухшие губы.

На кончике моего языка вертится миллион вопросов и еще больше причин, почему я не должна позволять этому случиться. Но ни одного из них недостаточно, чтобы остановить меня.

Мои последние слова, сказанные ему на днях в библиотеке, все еще в силе, и я более чем осознаю, что он здесь из чистой ревности, а не потому, что хочет о чем-то поговорить. Но все же, поскольку он играет моим телом так, как будто оно предназначено для него, я бессильна остановить его.

— Черт, ты нужна мне, — стонет он, запуская пальцы свободной руки в мои волосы и снова завладевая моими губами.

Он оттаскивает меня от двери, как будто я не более чем тряпичная кукла, прежде чем оторвать свои губы от моих и заставить меня встать над раковиной.

— Посмотри на меня, Ангел, — требует он, поднимая мою голову, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть на него, стоящего позади меня в зеркале.

У меня перехватывает дыхание от окружающей его темноты. Его глаза черные, губы полные и приоткрыты, когда он пытается отдышаться.

Я сделала это.

Что-то потрескивает между нами, когда мы просто смотрим друг на друга в тишине ванной.

Я знаю, что мне нужно вернуться туда, что они скоро придут за мной, но я попалась в ловушку этого сложного и опасного человека.

Наша связь окончательно разрывается, когда он задирает мое платье за спину и стягивает леггинсы и трусики с бедер.

— Когда ты выйдешь отсюда, из тебя будет капать моя сперма, Ангел, напоминая тебе, кому ты принадлежишь, пока ты смеешься с моим братом.

— О Боже, — хнычу я, когда он проводит головкой своего твердого члена по моей влажности.

— Ты поняла это? Ты моя, Каллиста. Ты мой ангел, а не его.

— Да, да, — кричу я, отчаянно желая, чтобы он перестал дразнить и вошел в меня.

Мне нужно, чтобы он наполнял меня, растягивал до тех пор, пока, клянусь, я не разорвусь пополам только ради него.

— Пожалуйста, мне нужно… — Мои слова застревают у меня в горле, когда он, наконец, подается вперед. Его рука в моих волосах гарантирует, что я не упаду прямо в раковину. Он держит меня именно так, как хочет, наши взгляды не отрываются, когда он жестко входит в меня.

— Не могу насытиться тобой, Ангел.

— Т-тогда ты д-должен перестать быть таким… — Его бровь приподнимается, пока я пытаюсь выдавить из себя слова. — Засранцем, и т-ты можешь получить—

Треск.

Моя задница горит от силы