— Постойте, — чиновник неожиданно вцепился в зонт сэра Бенедикта, — почему бы вам не пойти со мной?

— Потому что меня ждут пациенты, а их хозяева платят в разы больше, чем царь-батюшка.

Лицо пристава неуловимо переменило выражение.

— Вы правы, предложить сверх того мне нечего. Но зато есть что отнять. — Хитрец выразительно посмотрел на ховалу, задремавшего на плече у доктора.

— С каких пор полиция промышляет шантажом?

— С тех пор, как стала прибегать к вашим услугам, — в тон ответил Бесогонов.

III

Послали городового выяснить, где же находится спиритический клуб «Шепот вечности». И хотя в зоосаде никто о такой диковине не слышал, искомое заведение располагалось совсем рядом, на соседней улице в полуаварийном здании, предназначенном под снос.

На стук в доме долго не отвечали. И вообще, создавалось впечатление, что это обветшавшее строение было нежилым.

— Бесогонов, мы с вами совершили глупейшую ошибку, придя в спиритический клуб утром.

— Какое утро? Сейчас одиннадцать часов!

— Скажите это призракам. Боюсь, что заведение открывается не раньше чем стемнеет.

На этот раз Брут ошибся, потому что за облезлой дверью раздались шаркающие шаги, что-то лязгнуло, открылось смотровое окошечко, и в нем появился круглый сомнамбулический глаз.

— Клуб закрыт.

— Полиция. — Бесогонов сунул в окошко свою карточку с печатью. — У нас есть несколько вопросов, мадам.

— А что, разве спиритические клубы запрещены законом? — Голос женщины казался хриплым, будто бы прокуренным, с ноткой назревающего скандала.

— Пропал член вашего клуба Аристарх Бредихин. Есть основания полагать, что его нет в живых.

Сэр Бенедикт удивленно вздернул бровь, ясно давая понять, что лично он подобных оснований не видит.

Но ложь полицейского сработала — дверь открылась. Перед ними стояла маленькая женщина с непропорционально крупной головой, полуседыми взлохмаченными волосами и глазами ночной совы. Кружева на ее серого цвета платье были настолько ветхими, что казались ровесниками самого дома.

— Пристав Бесогонов. С кем имею честь?

— Наина Самсоновна Душеприказчикова, основательница и владелица клуба «Шепот вечности».

— Это ваша настоящая фамилия? — спросил чиновник, доставая из кармана блокнот и карандаш. Он, как человек рационального склада, не верил в подобные счастливые совпадения.

— Да как вы смеете оскорблять женщину! — Наина Самсоновна топнула ножкой, отчего с потолка тут же посыпалась штукатурка, а от стены отошел пласт обоев.

— Мадам, вы что, и докторов обвиняете, если они уточняют ваш возраст? Идет расследование, оставьте капризы для своих гостей. Вы назвали свою настоящую фамилию?

— Нет.

— И как же вас зовут?

— Авдотья Зосимовна Выдра.

— Понятно.

— Что вам понятно?! — тут же вспыхнула хозяйка.

Бесогонов пропустил реплику мимо ушей, сказывались годы практики. Именно из-за этой практики Бруту так ни разу и не удалось даже зацепить полицейского острым словом, не говоря уже о том, чтобы ранить.

— Отлично, госпожа Выдра. Вы позволите нам войти? Полиция на пороге не украшает ни один дом.

Женщина неохотно посторонилась, и они прошли в рассыпающуюся на глазах прихожую.

— Есть ли в здании еще кто-то кроме вас?

— Моя дочь, Акулина, и прислуга.

После короткого коридора вся компания оказалась в небольшой гостиной, которая если и могла претендовать на некоторую роскошь, то только при свечах. Дневной свет беспощадно выставлял напоказ выцветшие обои, потрескавшуюся штукатурку и потертую обивку мебели. Центр комнаты занимал круглый стол. На стенах висело множество картин, масок и чучел животных — видимо, все это изобилие было призвано прикрыть наиболее неприятные трещины и пятна.

— Как давно в последний раз Бредихин появлялся в клубе?

— Вчера, если не ошибаюсь. Вам лучше спросить у моей дочери. Сеанс вела она. Она у меня пишущий медиум.

— Простите?

— Пишущие медиумы — самый безвредный вид медиумов, Порфирий Аверьянович, — откликнулся криптозоолог с другого конца комнаты. — До тех пор, конечно, пока не начинают издаваться.

Все обернулись к сэру Бенедикту и застали его в неожиданной позе: доктор забрался на стул и пытался снять со стены голову какой-то крупной кошки с зеленоватым мехом.

— Брут, чем, черт побери, вы заняты? — озвучил общую мысль пристав.

— Ищу клеймо таксидермиста.

— Оно на оборотной стороне, — ответил ему от двери женский голос.

Доктор даже не обернулся посмотреть, кому он принадлежал. А между тем в дверях комнаты появилась молодая девушка роковой наружности, обладавшая разительным сходством с фотокарточкой, обнаруженной в шкафчике пропавшего служащего зоосада. Судя по всему, это и была дочь хозяйки.

— Порфирий Бесогонов. — Пристав тут же распрямился, стукнул каблуками и протянул к прелестнице руку. — Не женат.

— Акулина. — Девушка слегка пожала протянутую руку, но целовать свою не позволила, хотя полицейский тянулся и от предвкушения даже шевелил пшеничными усами.

В этот момент что-то упало, и все снова оглянулись на криптозоолога. Сэр Бенедикт сидел на стуле в обнимку с головой кошки, вид при этом у него был больной и испуганный.

— Моя арысь! Что вы устроили в чужом доме?! — совершенно справедливо возмутилась госпожа Выдра.

— Вам нехорошо? — с неподдельным участием кинулась к Бруту ее дочь.

Доктор отшатнулся от девушки, как иные отшатнулись бы от столь любимых им василисков. Лицо сэра Бенедикта сначала побледнело, потом позеленело — Лутфи даже испугался, что сейчас хозяина вывернет наизнанку.

На помощь пришел Бесогонов. Со словами: «Простите великодушно» — он мягко оттеснил барышню и буквально закрыл от нее криптозоолога.

— Но что случилось? — недоумевала девушка.

— Дух кошки, — невпопад вставила ее мать, закуривая длинную папиросу.

Во всей этой неразберихе испуганный ховала соскочил с плеча криптозоолога и запрыгал в неопределенном направлении. Лутфи, разрывавшийся между долгом помочь хозяину и попытками уследить за монстром, в конце концов решил, что раз Брут остался на попечении пристава и двух женщин, то животное — на его совести.

За неполный месяц, проведенный в услужении у доктора, молодой человек худо-бедно научился справляться с его чудовищами. Тут главное — следить за всеми конечностями и отверстиями, потому что никогда не знаешь, чем эти гады поцарапают, откуда плюнут — ну и вообще, как проявят свое крайнее нерасположение.