— Я поняла. Вы себя не очень хорошо чувствуете. Давайте дождемся подходящей фазы луны и вернемся к этому важному разговору.

— Смотри.

Он положил передо мной фирменный голубой бланк «Молекулярно-генетического центра», в названии которого значилось «Результат генетического исследование на биологическое отцовство». На бланке имелись подпись, печать и реквизиты лаборатории.

Вероятность отцовства: 99,9999 %.

Пару минут я молча смотрела на листок, потом положила его на стол Горскому.

— Это ничего не доказывает. Я не знаю, чей материал вы использовали для проведения этого анализа.

— Данькин. Пока мы были в кабинете, я постриг ему ногти.

— Это с ваших слов. А если это действительно так, то это еще страшнее. Зачем вы стригли ногти моему сыну? Кто вам давал такое право? Как вам вообще в голову могло прийти такое?

— Данька похож на меня в детстве, как две капли воды.

— Данька похож на своих дедушек.

— Один из которых ему точно не родной.

— И на своего отца.

— Ну, с этим я не спорю, — самодовольно ухмыльнулся он.

— Я знаю, кто его отец. И он не вы. А с этой лаборатории потребуйте возврат средств. Они ошиблись. Если, конечно, вы им не заплатили за их ошибку.

— На что ты намекаешь, Катя? — прорычал он.

— На то, что такие, как вы обычно считают, что все продается и покупается. Простите, но нам больше нечего обсуждать. У меня много работы. Я не могу позволить себе тратить время на глупости.

Я поднялась и решительно пошла к двери. Внутри у меня все бурлило и кипело, руки дрожали. Мне было очень тяжело сохранять видимость спокойствия.

— Катя! — грозно раздалось мне вслед.

Я подумала, что следующей фразой станет: «Ты уволена!»

— Катя! Стой! Четыре года назад в ночь под рождество я был в твоей квартире. Помнишь бомжа, который сидел перед магазином на картонке? Это был я.

Глава 55

Моя рука замерла на дверной ручке. Бред какой-то. Я повернулась к Горскому.

— Я не знаю, откуда у вас такие сведения. Может, ваша служба безопасности постаралась? Передайте своим сотрудникам, что они отличные спецы. Или подельнички моего бывшего мужа раскололись? В тот вечер именно они пытались меня ограбить. Я прекрасно помню того человека. Он совершенно не похож на вас. Он смелый, искренний, добрый… А вы… Вы просто сошли с ума, вы помешались на мне и моем сыне.

Я наговорила ему лишнего, не смогла сдержаться. Просто Горский уже переступил черту. Он вторгся в мою жизнь: он не дает мне прохода в настоящем, планирует присвоить меня и сына в будущем, а теперь еще и на мое прошлое покусился. Как можно так врать? И как ему такая безумная идея в голову пришла — придумать историю, в которую никто в здравом уме не поверит? Очевидно, каков человек — таковы и идеи.

Дернула за ручку, желая выскочить отсюда и бежать подальше от этого безумца.

Но я не успела ничего сделать, потому что Горский как огромный опасный хищник подскочил с кресла и в пару шагов оказался рядом со мной. Он впечатал меня в дверь, лишая малейшей возможности сбежать. От беспомощности и страха мое дыхание сбилось. Еще немного — и я задохнусь. Меня охватила самая настоящая паника.

— Да, я помешался на тебе. Неужели не ясно, Катя? — он склонился ко мне и зашептал в ухо, опаляя кожу дыханием. Несмотря на жар, исходящий от него, по моей шее побежали мелкие мурашки. — Я каждый день думаю о тебе. Хочу просыпаться по утрам с тобой в одной постели.

Стало еще страшнее. Нет, сама по себе перспектива наконец-то позволить себе отношения с мужчиной, который нравится, меня не пугала. Меня пугало то, что этому мужчине срочно требовался поход к психиатру и курс тяжелых препаратов.

— Виктор Степанович, — задыхаясь, прохрипела я, — я очень ценю то, что вы поделились со мной своими переживаниями. Но это не повод врать, понимаете? На лжи никакие отношения не построить. Вам не нужно было придумывать какие-то истории, искажая факты моей жизни, — я аккуратно подбирала слова, чтобы не разъярить его, одновременно пытаясь выскользнуть из его хватки.

Бесполезно. Мои трепыхания, напротив, заводили его. Его ладонь сумела пробраться под блузку и теперь по-хозяйски оглаживала мою спину. И как бы мне ни было страшно и неудобно, откуда-то из глубин поднималась темная, необузданная страсть. Как ее удалось ему воскресить? Некромант хренов!

Пора признать, Катя. Ты не хочешь нормальных мужиков и здоровых отношений. Твой контингент — люди со справкой из психдиспансера. А я-то думала, почему мне в личной жизни так не везет. Почему не могу встретить своего единственного. Оказывается, кандидаты в мои женихи все это время ходили в белых рубашках с длинными рукавами, завязанными узлом на спине, в очень интересном казенном заведении.

— Я не вру, Катя, не вру. Хочешь, опишу комнаты в твоей квартире?

— Конечно, опишете! Вы же у меня в субботу были. Пока я жарила блины, вы спокойно могли бродить по комнатам, — я царапала его предплечье, пытаясь заставить его вытащить ладонь из-под моей блузки, но он не замечал боли.

— Я могу рассказать, чем мы занимались всю ночь. Могу рассказать, а могу показать. Прямо здесь. Я хочу тебя до безумия, Катя. Только тебя хочу. Понимаешь?

— У вас нет доказательств, в которые я могла бы поверить.

— Мои друзья могут все подтвердить.

— О, да! Они подтвердят, что угодно. На то они и друзья.

— Подожди, Катя, — лицо Горского просияло. — У меня же есть фотографии. Я фотографировал тебя утром перед тем, как уйти.

К счастью, он отстранился от меня, дав наконец мне возможность нормально дышать. Дышать, но не сбежать. Схватив меня за руку, он потащил меня к своему столу, приказал сесть. Сам взял со столешницы смартфон, с полминуты сосредоточенно водил пальцем по экрану, а потом положил телефон передо мной.

— Смотри, — произнес с видом победителя.

Я уставилась в экран, не рассчитывая увидеть хоть что-то, что сможет меня убедить. Но когда я увидела фото, то почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а кисти рук заледенели. С ужасом и неверием я смотрела на себя, абсолютно обнаженную, лежащую на кровати в собственной спальне.

— Листай дальше.

Я провела пальцем по экрану, и издала судорожный вздох. Это было селфи, которое сделал мой ночной гость со спящей мной. Да, это был тот самый человек, который почему-то запал мне тогда в душу. Был именно таким, каким я его запомнила — с густой окладистой бородой, как у