Все вышли из ДК в западный двор. Комбат морпехов подошел к Голубятникову:

– Слышал, как ты воевал у вокзала, брал департамент госбезопасности, захватил этот плацдарм. Это твои ребята встретились в привокзальной «зеленке» с нашей разведгруппой?

– Да, ими командовал мой начальник.

– У тебя еще, кроме Бортнова, здесь есть начальники?

– Есть.

– На хрена?

– Спроси кого повыше должностью. Хотя я не в претензии. Мой начальник – человек опытный, свое дело знает, координирует действия батальона, поддерживает связь. В общем, никто никому не мешает.

– Это хорошо-о-о, – протянул Обланов. – И все же лучше, когда над тобой как можно меньше начальников... Ну, ладно; а это правда, что твой батальон списочным составом представлен к награждению орденами Мужества, а ты – к Герою?

– Правда. Но ты же знаешь, представить можно кого угодно и к чему угодно. А вот получить награду – совсем другое.

– Ты получишь.

– Кроме меня, еще шестеро представлены.

– Насчет этих ничего не скажу, но звезды три-четыре выделят в любом случае. И ты свою получишь.

– Да не это главное, Толя!

– Ты прав. И все же приятно, когда твои заслуги – реальные заслуги – оценивают по достоинству. И по справедливости. А то как бывает? Пришлет высокопоставленный папаша сынка сюда в командировку недели на три, тот отсидится у отцовского корешка в штабе, получит боевой орден – и обратно в Москву. В академию. Или на теплое местечко под крылышко папеньки. А тому, кто воевал, хрен по всей морде... Вот что обидно. Но тебя не кинут. Не посмеют. Может себе дороже выйти.

– Ты об этом и хотел поговорить, Толя? – улыбнулся Голубятников.

– Не только об этом. Скажи, Слава, сколько у тебя человек в цепи будет?

– Ну, где-то человек семьдесят.

Обланов удивленно переспросил:

– Сколько?

– Около семидесяти. А у тебя?

– Шестьсот!

На этот раз настал черед удивляться Голубятникову.

– Шестьсот? Неплохо!

– Нормально. У меня-то нормально, а вот у тебя... Не маловато ли?

– А у меня просто нет больше. Как думаешь, сколько человек занимало и удерживает плацдарм на восточном берегу?

– Не знаю. Человек двести?

– Двухсот нет на всем плацдарме, – усмехнулся Голубятников. – А на том берегу тоже семьдесят человек.

– В двух районах?

– В двух районах. И привокзальную площадь мы брали малыми силами, у меня во взводах по десять-двенадцать человек было.

– Погоди, а сколько же бойцов департамент взяли?

– Считай сам: семь штурмовых групп по десять-двенадцать человек каждая.

– Ни хрена себе!

– Но это штурм. До этого нам здорово помогли танкисты.

– И все равно! Такими силами овладеть одним из основных крупных опорных пунктов «духов», а перед этим захватить плацдарм, удержать его, расширить... Круто, ничего не скажешь.

– Ну, не такими уж и малыми силами. Мне приданы артиллерия, противотанкисты; какое-то время нас усиливали неполная рота десантно-штурмовой бригады, мотострелковая рота, прикрывали псковские десантники...

– Но сейчас-то у тебя ни усиления, ни прикрытия нет?

– А вы?

Капитан-морпех рассмеялся.

– Ты прав, мы вас не оставим.

– Да сами справимся. Не впервой!

– Тогда, если у тебя так мало людей, – проигнорировал последнее замечание Голубятникова командир морпехов, – держись от разгранлинии подальше, а то как бы под шумок мы вас не зашибли.

– Ладно! Мы аккуратно понаблюдаем, как вы будете наступать.

– Я скажу своему начальнику штаба, чтобы связался с твоим, согласовал взаимодействие, уточнил радиоданные... Какой у тебя позывной?

– Аркан.

– А мой – Волна.

– Которая смывает все на своем пути?

– Примерно так...

– Добро! Время на согласование у нас есть, да и встретимся лично, надеюсь, еще не раз.

– Конечно! Удачи тебе, герой!

Комбаты пожали друг другу руки. Офицеры управления сводного полка во главе с Бортновым уехали на командный пункт, комбаты отправились в свои подразделения. Голубятников же, пройдя на свой КНП, вызвал к себе командиров подразделений и подробно довел до них суть поставленной командиром полка задачи.

– В общем, нам предстоит занять квадраты ... – Комбат на своей карте обвел район захвата. – Это такая же, как и здесь, «зеленка», напротив позиций разведывательной и восьмой рот. Она находится в ста метрах от занятых плацдармов. К выполнению задачи решил привлечь седьмую и девятую роты без одного взвода в каждой. Остающиеся взводы занимают позицию вот в этом доме, – Голубятников показал часть квартала на карте, – откуда контролируют обстановку на западном берегу Сунжи. Разведчики и восьмая рота прикрывают действия штурмовых подразделений.

Еще раз обратите внимание на карту. Захват квартала проводим с севера, поэтому штурмовые группы в 21.00 воскресенья, 14 февраля, должны начать выдвижение по маршруту «западный плацдарм – мост – улица вдоль реки на север – поворот за зоной ответственности разведчиков на восток – северо-восточный блокпост разведроты». Первой идет девятая рота. Она же овладевает северной частью квартала. Как только рота капитана Боревича выйдет на рубеж дорога – мост, к ней по восточной окраине третьего района выдвигается седьмая рота и с ходу захватывает оставшуюся часть нового плацдарма. Огневую поддержку осуществляют, как я уже говорил, разведывательная и восьмая роты со своих позиций восточного плацдарма. Слева от нас будет наступать батальон морской пехоты и на севере – нарофоминцы. Морпехи перекроют разрыв между батальонами полка. У них своя задача. Мы с начальником штаба во взаимодействии с управлением батальона морской пехоты определимся с разграничительной линией, которую не пересекать ни при каких обстоятельствах. Но об этом подробнее при уточнении задачи непосредственно перед выходом.

– Боревичу, – поднялся со своего места Телинский, – придется занимать сектор, откуда на мои позиции выходила группа «духов». Та самая, что мы завалили. И из этого сектора приходили местные забрать трупы. Думаю, появлению роты Боревича там особо рады не будут. И боевики в этом секторе наверняка остались, причем не исключено, что достаточно крупные силы. Морпехи-то, если что, помогут?

– Помогут, – ответил Голубятников, – я разговаривал с командиром батальона морской пехоты. Он выводит в наступление шестьсот человек.

Офицеры-десантники переглянулись и так же, как комбат у ДК, почти хором удивленно переспросили:

– Сколько?