Мэйзи перегнулась через стол и пожала руку Эллен.

– Я попытаюсь.

– Вы что вытворяете? – вскипела Айрис. Гнев и страх пересилили ее разум.

Оливер поднялся и встал возле Мэйзи.

– Наша маленькая девочка выросла, и нам нужно ее отпустить.

– Нет, – отрезала Айрис и заморгала. – Хотя Мэйзи и выросла, она всегда будет моей малышкой.

Айрис покосилась на меня, ища поддержки:

– Вы обе. Мерси и Мэйзи. Я вас вырастила. Вы мои.

Я постаралась совладать с переполняющими меня чувствами.

– Мы останемся твоими девочками, Айрис, – сказала я. – Но Мэйзи права. Она сделала свой выбор. А мы обязаны предоставить ей свободу. Давайте дадим ей шанс! Пусть Мэйзи станет тем человеком, каким она могла бы стать, если бы якоря грани и ведьмовские кланы не лишили ее той жизни, которой она заслуживала.

Взглянув на Мэйзи, я потеряла способность сдерживать себя.

– Мне придется тебя отпустить, но, похоже, мое сердце не выдержит еще одну утрату. Если тебе это действительно необходимо, я не стану у тебя на пути, но не смей со мной прощаться.

Я с трудом отодвинула стул и встала. Доковыляла до двери и приоткрыла ее. Я была не в силах обернуться, иначе я бы заточила сестру, навсегда привязав к нашему дому, и она бы меня никогда не покинула.

– Умоляю, лучше вернись к нам сама, иначе я притащу тебя обратно… опять.

– Я на это рассчитываю, – ответила Мэйзи.

– Я люблю тебя, – произнесла я, застыв на пороге.

– Я тоже тебя люблю, – услышала я слова Мэйзи.

А потом захлопнула за собой дверь.

Я потащилась к реке с максимально доступной мне скоростью. Хотелось уйти подальше от дома и не дать себе осознать, что я вновь потеряла сестру. В моем сердце зияли сплошные дыры, я почти слышала, как в них свистит ветер.

Я на автопилоте брела по улицам Саванны, понимая, что родной город бесповоротно изменился для меня. Сколько мест стали для меня испорченными. Я росла, играя в парке Форсайт. Теперь, шагая по его тропинкам, я могла думать лишь о Гудрун: даже мысль о Питере приводила меня в отчаяние и разрывала мне сердце. Глядя на дуб у больницы Кэндлера, я буквально почуяла остатки заклинания, которое сотворил мой дедушка для защиты Саванны от демона-детоубийцы Баррона. Но, конечно, вместо гордости за деда я задумалась о его предательстве по отношению к его первой семье.

Обычные добрые люди, жители Саванны, с которыми я росла, дружила, которым пыталась помочь, по мере возможности отвергли меня, новоявленную ведьму Мерси Тейлор. Они, естественно, не забрасывали меня камнями, однако я чувствовала, как искренняя дружба сменилась напускной вежливостью. Как больно быть отвергнутой даже старыми приятелями, которые упорно воздвигали стену, отделяющую их от меня. Я никого ни в чем не винила. Люди всегда инстинктивно соблюдают дистанцию с такими, как я. Возможно, подобная неприязнь к ведьмам, в чьих ДНК таилась способность к магии, была просто мерой защиты.

Внезапно я встала как вкопанная. Мне знакома каждая выбоина на тротуарах! Впервые в жизни я поняла, что Саванна, по сути, небольшой городок, в котором нет места чужакам, даже если этот экземпляр здесь родился и вырос. Я уезжала из Саванны один-единственный раз – после окончания школы. Мы тогда гостили у Оливера в Сан-Франциско. Меня, выросшую на равнинах Джорджии, поразили холмы мегаполиса у океана. Мне понравился кипучий ритм большого города, то, как он тянется ко всему новому, несмотря на свой внешний несколько викторианский облик. Но я и не представляла себя только в Саванне. И сейчас пожалела, что мне не удалось попутешествовать. В Нью-Йорк, Париж… Еще год назад казалось, что у меня впереди целая жизнь и я могу увидеть мир.

Чувствовала ли это Джинни? Не являлось ли тягучее ощущение, которое накрыло меня с головой, истоком ее черствости? А вдруг она считала себя загнанной в ловушку и проклинала свою участь? Может, Саванна и превратила ее в незваного гостя на празднике? Нет, я не хочу повторять ее судьбу. У меня была любовь. У меня есть ради кого жить. Тот, кто для меня важнее, чем я сама, в конечном счете. Пусть я и потеряла мужа, но у меня родится сын. Мой Колин. Я заставила себя надеяться на то, что ничто не заберет его у меня.

Я тщательно избегала приближаться к зданию Хлопковой Биржи. Безголовое туловище моей матери прочно связалось в памяти с фонтаном и Старым Королем, будто его выжгло в моем мозгу. Можно выбрать другой маршрут, свернуть на Брод-стрит и оказаться возле «Пиратского Дома». Я перебрала в уме список душевных ран. А «Пиратский Дом» пока в порядке! Там не случилось ничего ужасного и душераздирающего. Пока что.

Можно вообще обогнуть район Хлопковой Биржи и пойти на восток по Бэй-стрит… Неожиданно я замедлила шаги. Сквер возле Биржи носил название Эммет-парк. Еще одна ассоциация, подумала я, и вдруг меня осенило. Я вздохнула…

– Ты хорошо умеешь прятаться, но я знаю, что ты здесь, – произнесла я. – Хватит отсиживаться в кустах.

Воздух загустел и заклубился, а потом открылся, будто конверт, и передо мной материализовался мой приятель ростом под два метра, если не выше.

– Я очень старался, – сказал Эммет. – Хотел поспевать за твоим переходным возрастом… в магии. Но, похоже, ты уже превзошла меня в колдовских способностях.

Он выглядел одновременно гордым и разочарованным, но ни на мгновение не опасался, что я на него разозлюсь. Сколько же раз мы с ним говорили о его шпионаже?

Раньше, наверное целую жизнь назад, я бы возмутилась и пальнула в него из пары стволов. Сейчас я просто была рада его увидеть.

– Да, твоя пугающая привычка не может оставаться незамеченной, – заявила я. Даже сарказм моих слов потерял былую остроту. Эммет проявил неуверенность лишь тогда, когда я взяла его под локоть.

– Проводишь меня до реки?

Он поглядел на меня сверху вниз своими темными глазами. В них таилось обещание долгожданной передышки, а его теплая рука дарила ощущение покоя.

– Конечно. С радостью.

Я оперлась об Эммета с удовольствием. Было приятно чувствовать рядом с собой сильное и крепкое тело, хотя замужней женщине – а я, между прочим, еще была замужней – не следовало так расслабляться. Если нас увидят, сплетни разлетятся по всей Саванне. Если люди, конечно, вспомнят Питера… Его мать-фейри утверждала, что когда Питер «встроится» в свое родное измерение, его следы в нашей реальности исчезнут – испарится даже память о его существовании. Как же работает это забвение? Прокручивается назад, как фильм о брошенном в пруд камешке, который запущен в обратную сторону? Сперва Питера забудут те, кто знал его понаслышке, а затем резонансная волна достигнет центра и застанет врасплох тех, кто более всего любил его. Стану ли я последней в этом мире, кто будет знать, что Питер Тирни когда-то жил на Земле? Забыл ли меня сам Питер?