Командующий 1-й повстанческой дивизией Ермаков, уверенный, что с тыла ему ничего не грозит, отбросил Камышинский дивизион, а затем всеми силами ударил в стык экспедиционных войск 8-й и 9-й армий. Казаки прорвались до слобод Верхнее и Нижнее Астахово, оставили там заслон и повернули на восток, на Боковскую, отрезая советские части, занявшие Каргинскую.

13-й кавалерийский полк, оставив Каргинскую, бросился на Астахово и разгромил там заслон 1-й повстанческой дивизии. Красноармейцы атаковали спешившихся казаков Гусынко-Лиховидовской сотни, разогнали коноводов и порубили в буграх 35 казаков вместе с командиром сотни Афанасием Струковым.

В целом операция по захвату Каргинской провалилась. Фронтальные и фланговые атаки на нее были отбиты. Более того, благодаря измене Сердобского полка экспедиционные войска 9-й армии откатились к самой Усть-Медведицкой. Им понадобилось две недели, чтобы, проявив «храбрость и выносливость», вновь занять позиции, утраченные ранее Сердобским полком.

Центр борьбы переместился западнее. 31 марта (13 апреля) главнокомандующий Вооруженными силами Республики отдал приказ о ликвидации восстания, требуя «настойчивым наступлением по большой дороге вдоль правого берега Дона добиться разделения района восстания с целью облегчения его подавления по частям» (что уже совпадало с действиями экспедиционных войск).

Экспедиционные войска 8-й армии возобновили натиск, а Интернациональный батальон и 5-й кавдивизион, действующие вместе с Журавской группой, получили приказ ударом с юга на север выйти к Дону и рассечь тем самым 1-ю и 2-ю повстанческие дивизии. В случае успеха этого удара 2-я повстанческая дивизия оказалась бы в окружении.

Отвлекая 1-ю повстанческую дивизию, кавалерия Боковской группы 2 (15) апреля вновь захватила Каргинскую и даже отбила у повстанцев 1 орудие, но, опасаясь обхода, оставила станицу.

Однако наступление экспедиционных войск 8-й армии в этот день не состоялось – Интернациональный батальон и 5-й кавдивизион ушли из хуторов Поповского и Каменского в Пономарев и оголили правый фланг наступающих.

3 (16) апреля экспедиционные войска 8-й армии атаковали Мигулинскую, но были отбиты и отошли на линию Каменский – Пономарев – Вяженский – Ольховский – Колодезный – Мешковская – Калмыков.

4 (17) апреля наступление возобновилось, причем правый фланг экспедиционных войск, обходя Мигулинскую, двинулся на хутор Калиновский.

Части 2-й повстанческой дивизии с многочисленными беженцами, чьи хутора предавались огню, попытались пробиться на юго-восток к станице Каргинской на соединение с 1-й дивизией. Дорогу им преграждал хутор Верхне-Чирский, где успели закрепиться Интернациональный батальон и 5-й кавдивизион. Повстанческая конница могла бы обойти хутор и уйти, не ввязываясь в бой, но у массы беженцев в весеннюю распутицу путь был один – по дороге через Верхне-Чирский.

Бой был жестоким. За один день Интернациональный батальон расстрелял весь запас патронов из обоза. Из Верхне-Чирского чехи ушли, как сказано в донесении, из-за отсутствия патронов, «что не давало возможности держаться против казаков, лезущих на пулеметы»[302]. Командир батальона выбыл из строя, выводил батальон комиссар. Пришлось бросить 1 орудие и 70 снарядов.

На другой день надо было снова занять хутор, чтобы поддержать наступление частей 8-й армии, но потрясенные неожиданным отпором интернационалисты отказывались идти в бой без патронов. Два часа комиссар уговаривал их, что это маневр, а не наступление[303].

6 (19) апреля экспедиционные войска 8-й армии заняли станицу Мигулинскую. На этом наступательный порыв их угас.

7 (20) апреля комиссар Артамонов, представитель Реввоенсовета 9-й армии при Боковской группе Панунцева, докладывал, что противник «неуязвим», он «слаб технически, но преобладает количеством, при этом превышает дисциплиной и тактикой… Противник знает, что он погиб, поэтому бьет на отчаянность»[304]. Артамонов потребовал прислать еще одну дивизию на помощь экспедиционным войскам. На его докладе командарм поставил резолюцию: «Артамонова в 16 с.д. (в 16-ю стрелковую дивизию. – А.В.). Панунцева отозвать, на его место Мухоперца. 21/1У – 19»[305].

На левом берегу Дона экспедиционные войска преследовали неудачи. 26 марта (8 апреля) один из эскадронов эксвойск 8-й армии отказался идти в наступление и был разоружен. 4 (17) апреля Шумилинский полк разбил 4-й особый армейский батальон 9-й армии (из маршевых рот).

Не везло Калачовской группе. После дня боев, 6 (19) апреля, она отступила от Старой и Новой Криуши на Богородицкое. А в ночь на 12 (25) апреля один из батальонов Калачовского полка был разбит налетом повстанцев, солдаты бросили 2 пулемета и 100 пар сапог. Докладывая об этом, командующий экспедиционными войсками 8-й армии добавил: «Командир будет расстрелян»[306].

После апрельских боев командование экспедиционных войск составило сводку (явно неполную) потерь и трофеев с 13 марта по 2 мая 1919 г.

К сводке было добавлено: «Сдался 204-й полк, разоружил 2-й заградительный отряд и 2 роты Острогожского батальона.

Потеряно: 3-дюймовых орудий – 4, пулеметов – 34, винтовок – 2842, револьверов – 12, снарядов – 193, патронов – 500000, биноклей – 1, седел – 9.

Трофеи: пленных – 478, лошадей – 34, орудий – 1, пулеметов – 32, винтовок – 150, зарядных ящиков – 10, снарядов – 65, патронов – 113 ящиков, пик – 40, седел – 2, обоз – 100 подвод»[307].

В 20-х числах апреля в связи с неудачами на Южном фронте посыпались телеграммы В.И. Ленина. Г.Я. Сокольникову (член ЦК, член РВС Южного фронта) 20 апреля: «Я крайне обеспокоен замедлением операций против Донецкого бассейна и Ростова… Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось. Отвечайте подробнее»[308].

Тому же Сокольникову 24 апреля 1919 г.: «Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать, до конца, восстание. От Цека послан Белобородов. Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применяя строгости, но если вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно и подробно. Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить полностью? Отвечайте тотчас. Посылаем еще двое командных курсов»[309].