только от радости с дерева не свались, — предупредил Вася.

— За кого меня принимаешь? — обиделся дозорный и вдруг закричал: — Останавливайтесь! Впереди завал!

— Осторожно, осторожно, ребята! — послышались дружные голоса.

Всадники все поняли, своевременно спешились. Задыхаясь от быстрой езды, тот, что находился впереди, предупредил:

— За нами погоня. Всего несколько человек.

— Мы подготовились к встрече, — заверил его Вася. — А вы не мешкайте.

Авангард спрятался. Не успели они это сделать, как один из преследователей на своем коне понесся прямо на поваленные деревья. Опасность, поджидавшую его, заметил поздно. Лошадь, с размаху ударившись ногами о толстые стволы, со ржанием повалилась набок.

Однако всадник оказался лихим наездником. В последний момент успел сделать в воздухе переворот и удачно приземлился на землю. Осмотревшись по сторонам, бросился вперед, где за кустом увидел одного из бойцов Васи и занес над его головой меч.

— Берегись! — успел крикнуть Вася товарищу и одновременно бросил аркан в сторону преследователя.

Бросок был настолько точным, что тот не успел почувствовать опасность, когда тугая удавка затянулась на его шее. Мертвецки бледный боец, который уже попрощался с жизнью, подбежал к пленному, выхватил меч.

— Оставить! — закричал Вася. — Он мне живой нужен!

— Да я его! — не мог успокоиться боец.

— Найди более достойного противника, — с озлобленностью продолжил Вася, которому не понравилось, что один из его побратимов повел себя неосмотрительно и едва не погиб. — Видишь, как дерутся?!

А по сторонам дороги началась рукопашная схватка, в которой каждый спешил одержать победу. В стороне валялись лошади с поломанными ногами, раненые и убитые преследователи. Из своих никто не пострадал.

Вася успел своевременно ослабить аркан, потому что пленный уже почти перестал дышать. Лицо посинело, глаза готовы были вылезти из орбит. Почувствовав облегчение, тот постепенно начал приходить в себя. Когда же ему стало легче, с удивлением посмотрел на Васю:

— Постой…

— Стою, — улыбнулся Вася.

— Я тебя где-то видел.

Пленный старался вспомнить, но это ему давалось нелегко. Он даже поднял брови, слегка сморщил нос.

— Кажется, на балу у Острожского… Точно, там, — обрадовался. — И ты был с…

— Я был с Сангушко, — подтвердил Вася.

— Так мы знакомы.

Было понятно, что пленный, опасаясь за свою жизнь, надеется на снисхождение. Если бы в другом месте, при иных обстоятельствах, Вася, конечно, отнесся к нему с пониманием. Но теперь обозлился:

— Ничего себе знакомый. Знакомый знакомого не убивает!

— Я не по своей воле действовал, — начал оправдываться пленный.

— Меня это не интересует…

Пленный заискивающе смотрел на Васю. По его взгляду чувствовалось, что надеется любым способом спасти себе жизнь, а поэтому готов на что угодно.

— Мне важно знать, стоит ли Сангушко опасаться, что отряд Беаты его и дальше будет преследовать.

— Скажу, все скажу, — залепетал пленный.

Вася даже стало жаль его, однако сразу же придал выражению лица еще большую суровость, что пленного испугало:

— Я готов все рассказать.

— Слушаю.

— Мы, не догнав вас, сначала решили вернуться назад, но…

— Рассуждения твои не нужны. У меня мало времени. Говори конкретно. Беата приказала преследовать нас дальше?

— Приказала.

— А сама?

— Поехала в Вавель, чтобы заручиться поддержкой короля.

— Вернулась?

— Нет.

— Что еще тебе известно?

— Беата хочет уговорить своих дальних родственников Зборовских собрать большой отряд, который бы обязательно настиг вас.

— Согласятся?

— Несомненно.

— Почему?

— В случае победы обещает отдать Гальшку за Мартина Зборовского.

— У вас отряд большой?

— С нами вы справитесь легко, — чистосердечно признался пленный, стремясь любым способом облегчить свою участь.

То ли от волнения, то ли от удавки он чувствовал себя плохо. Вытер со лба пот, успевший выступить крупными каплями.

Вася молчал. И не только потому, что ситуация, если верить словам пленного, была серьезная. Не знал, как поступить с этим человеком.

Убить рука не поднималась. Не оставалось сомнений, что он не по своей воле ввязался в эту историю. Конечно, можно отпустить, но где уверенность, что, оказавшись среди своих, он снова не превратится в преследователя?

Пленный, видимо, догадался о сомнениях Васи. Поглядывал по сторонам. Боялся, чтобы кто-либо не ударил мечом. Опасался не без оснований. Бойцы окружили его с Васей тесным кольцом.

— Что же мне делать с тобой? — нарушил молчание оруженосец.

— Ты еще сомневаешься? — всадник, который перед этим был дозорным, проявил удивительную решительность. — Только прикажи…

Пленный в страхе сделал шаг назад и наткнулся на бойцов. Те, в свою очередь, выразили недовольство:

— Чего с ним церемониться?!

— Нас они не пожалеют!

— Ему место среди этих, — всадник, которого спас Вася, показал на убитых и раненых.

Кольцо вокруг пленного сжималось.

— Что же мне с тобой делать? — повторил Вася в раздумье. Он по-прежнему не находил нужного ответа.

Неожиданно подсказал сам пленный. Он упал на колени. Вася опешил, не успел и слова сказать, как тот запричитал:

— Пощадите, верой и правдой буду служить.

— А в трудную минуту предашь? — засомневался Вася.

— Клянусь! Не быть этому!

— Не верь ему, командир!

— Поднимет голову, еще узнаешь, что за птица!

— Тебе хочется удар в спину получить?

Слушал их Вася и понимал, что они правы. Кто поручится, коль не будет так? А с другой стороны, можно ли с полным основанием утверждать, что не искренне говорит? Еще молод, жить хочется. Если в живых останется, неизвестно, как отнесутся к нему свои. Вернется к ним, а они (и не без оснований) засомневаются. Кто погиб, кто пораненный остался лежать. Едва не все лошади с поломанными ногами, а этот появился живой…

Забеспокоились бойцы:

— Решай, командир!

— Времени мало!

— Своих нужно догонять!

Обвел Вася взглядом их. Подсказки искал, а видел только суровые, лишенные жалости, лица. Но не поддался всеобщей ненависти, потому что не растратил человечности. Да и с детства доверчивым был.

— Так и быть, дарую тебе жизнь, — обратился к пленному. — На себя всю ответственность беру.

Пленный же не знает, как и благодарить.

— Звать-то тебя, как? — спросил Вася.

— Федя! — ответил тот радостно.

Чудо, да и только. Посветлели лица у бойцов. Не узнать их стало. До того были все злыми, беспощадными, а тут внезапно, словно подменили всех. Понял Вася, что в глубине души его боевых побратимов осталось еще место чуткости. Только каждый стеснялся перед товарищем показаться слабым, поэтому и требовал смерти пленного, а, убедившись, что командир справедливость любит, и сами будто оттаяли.

— Не подведи, Федя! — попросил пленного.

— Не подведу! — заявил тот, и Вася поверил в его искренность. — Тогда, — обратился он к товарищам, — догоняем Сангушко.

— Догоняем.

— Поспешим, — подал голос и Федя. — Я же говорил, что преследование продолжается.

Немного отдохнувшие кони несли всадников быстро. Да и дорога была знакома. Поэтому ближе к вечеру