снова позировал, но уже навалилась страшная усталость, ноги стали ватными, заныли суставы, в голове заклубился туман, во рту пересохло. Музыка из динамиков возвестила о начале церемонии награждения, но Джастин вышел из зала, пересек гостиничный холл и устремился к стоянке такси, чтобы ехать домой.

И вот сейчас он смотрел на ее карточку в каталоге «Ролодекс» – связь со всем, чего некогда желал, а теперь боялся. Между ними произошло слишком много такого, что время не сумело залечить. Помешкав, Джастин перекинул карточку Инхой и стал просматривать имена на последнюю букву алфавита. Весь день окна были открыты, и квартира пропиталась запахом расплавленного жира с кухни этажом выше.

Звонить Инхой бессмысленно, лишь нарвется на презрение.

15

气吞山河

Бойцовскому духу покоряются горы и реки

Гари выходит на эстраду, которая ошеломляет его своими малыми размерами. Он уже давно не выступал на столь крохотных площадках. Через секунду выскочит подтанцовка, и совершенно непонятно, как ей уместиться на пространстве в двадцать на пятнадцать футов, где вся декорация состоит из зеленого половика, изображающего лужайку, и двух горшков с пластиковыми цветами по краям просцениума. Шаткое сооружение не крепче фанерного ящика может рухнуть в любой момент. Газеты полны историй о диких несчастных случая в общественных местах: обвалилась крыша кинотеатра, целый ледовый каток ушел под землю. Возможно, нынче мартиролог пополнится.

В зале торгового центра уже гремит музыка – жизнерадостные гитары ведут незамысловатую, поддержанную ударными мелодию, которая заставляет молодежь вскочить на ноги и, раскачиваясь с пятки на носок, подпевать солисту. Бог знает сколько лет Гари не исполнял эту вещь, она из его раннего репертуара, когда он, юный и покладистый, пел все, что велели. Зал украшен пластиковыми кадками с пластиковыми банановыми пальмами, с верхних галерей свисают транспаранты: Празднуем открытие, огромные скидки. Теперь понятны слова агента – мол, эта песня будет самое то.

Когда Гари появляется на сцене, небольшая толпа в сотню человек отзывается криками. Как-то странно вновь выходить к публике. Гари не репетировал и не готовился к этой халтуре, он вообще не понимает, зачем он здесь, однако начинает покачиваться в такт музыке. Он профессионал, тело знает, что ему делать, даже если душа спит. Через мгновенье он поднесет микрофон к губам, и горло, не дожидаясь приказа, испустит яркий и чистый звук. Это что-то вроде шоферского навыка, считает Гари, хотя сам машину не водит.

Уже минуло четыре с лишним месяца с тех пор, как обсуждение его хулиганских выходок заполонило страницы бульварных газет и журналов, а также интернет-сайты, рассадник сплетен. Все это время Гари обитал в районе Чжабэй, в съемной квартире из двух спален, скромной гостиной и маленькой кухни, с видом на пять других домов-башен, образующих жилой комплекс. Меж этими тридцатиэтажными исполинами расположился ярко-синий бассейн в форме бутылочной тыквы – две соединенные окружности, одна больше другой. С высоты двадцать восьмого этажа, где живет Гари, бассейн выглядит одномерной бутафорией в кайме пальм. Высоченные здания заслоняют солнце, вода не может прогреться, и в бассейне никто не купается, хотя весна уже переходит в лето. Только это и видит Гари, не считая окон квартир напротив.

Поначалу он возненавидел свои апартаменты, тоскуя по старому жилью в Тайбэе, но потом сообразил, что впервые за долгие годы может не задергивать шторы ни днем ни ночью. Здесь не было папарацци, у которых объектив размером с ракетный двигатель, никто не рылся в его мусорном ведре и не прикидывался газовщиком, явившимся снять показания счетчика. Полностью раздернутые шторы превращали его самого в наблюдателя. Он смотрел в чужие квартиры, где под резким неоновым светом ужинали семьи. Потом дети садились за уроки, а родители к телевизору – десятки семейств делали одно и то же в неизменное время. Он знал, какие программы они смотрят, видел цветные презентации на их компьютерах и порой подпевал им под музыку караоке. Он усмехался, когда соседи исполняли его собственные хиты, ставшие классикой караоке, такие как «Солнце после дождя», «Т-Е-Б-Е» или в его аранжировке для струнных и фортепиано обработку «Прошедшей любви» Лесли Чуна[47].

Конечно, жильцы из дома напротив тоже могут заглянуть в его окна, но их случайному рассеянному взгляду предстанет всего-навсего унылый одинокий парень, каких в Шанхае пруд пруди, который перебирает струны гитары, либо что-то наигрывает на синтезаторе, либо скачет по каналам телевизора с огромным экраном, одновременно болтая по интернету. Он ничем не отличается от сотен других парней в этом жилом комплексе, а люди, обитающие в столь тесном и многоликом соседстве, особо не присматриваются к частной жизни друг друга. У всех думы о завтрашнем дне, им не до него, и своих забот хватает.

Гари здесь нравится.

Всякий день он просыпается с радостной надеждой, что нынче раздастся звонок от агента с известием о новой студийной записи или небольшом туре в Таиланд или в Индонезию, где популярность его не уменьшилась, поскольку там немногие имеют доступ к прессе на китайском языке, неустанно поливавшей его грязью. Но агент балует его звонками не чаще раза в неделю, а то и реже. Поначалу Гари часто звонил сам, предлагая возможные варианты, ибо уже стосковался по концертам, своему сценическому образу и приливу адреналина во время выступления. Но потом, обескураженный неуловимостью агента, звонить прекратил, устав от общения с автоответчиком, которому наговаривал свои невразумительные послания. Кроме того, было унизительно сознавать, что еще недавно любому его звонку в звукозаписывающую фирму уделяли максимум внимания. Вот так устроен шоу-бизнес. На волне успеха тебе претит собственная популярность, ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое, но как только твой звездный час миновал, ты теряешь право на какие-либо желания.

И Гари сосредоточился на музыке – написал несколько песен и сделал современные аранжировки кое-каких народных мелодий. (Возникает воображаемая картина: по прошествии времени у него снова берут интервью, и на вопрос журналиста, где он черпал вдохновение для создания новых произведений и переделки традиционных, Гари отвечает: «В черную полосу своей жизни я, пребывая в полном одиночестве, прислушивался к пению караоке, доносившемуся из соседнего дома».) Он приказывает себе сосредоточиться на музыке и забыть о концертах. Это нелегко. Радостно после долгого перерыва вернуться к сочинительству и грустно сознавать, что, скорее всего, он больше никогда не выступит перед полным зрительным залом.

И еще Гари много времени проводит в интернете, но уже не рыщет по привычным порносайтам, которые в Китае заблокированы и труднодоступны. Нет, он открыл для себя новый вид отношений – виртуальный.

Она «его девушка»? Или «родственная душа»? Он