— Вас послушать, так Берг какой-то ущербный. Женщинами не интересуется, в люди с ними не выходит, использует только по надобности. Это вы из зависти на него наговариваете или доказательства имеете? — вспылила, слыша о каких-то гипотетических подружках Андрея.

— После того, как Лиза его кинула, он с девочками на людях не появлялся. Об этом все знают, — блеснул своей осведомленностью мужчина.

— Лиза? Это которая подруга Копылова? — спросила со жгучим интересом переходящим в недовольство.

Слышать вместе имена Андрея и Лизы было неприятно. Одно дело догадываться о прошлых отношениях, а другое знать наверняка.

— Она самая. Та еще шалава хитросделанная. Кинула нашего аристократишку. Променяла на другого мужика. Он сам не свой ходил несколько месяцев. Переживал. Мне поцики рассказывали как бесился. Чуть ли не на стены лез.

— Странно. А мне показалось, что это Берг расстался с нею, — пробормотала себе под нос.

— Не знаю кто там с кем расстался, только после нее он на баб забил. А Лиза тут же стала лизать задницу Копылову.

Розанов расхохотался. Самому понравилось что сказал.

— Что ж вы так всех женщин ненавидите? — мне не понравилось пренебрежение в голосе мужчины.

— А это не твое дело. Марш в комнату, — рявкнул ни с того, ни с сего Розанов. — Глаз с нее не спускать. Вылетаем утренним рейсом.

— У меня паспорта нет, — вспомнила, что забыла его в гостинице, где мы жили с Бергом. Не было надобности, вот и не взяла его на прогулку.

Втайне порадовалась своей предусмотрительности. Теперь вряд ли Розанов сможет вывезти меня из страны. Всем известно, что без паспортов не летают.

— А он тебе и не нужен, перепелочка моя, — расплылся в гаденькой ухмылке Розанов, — ты полетишь в багажном салоне. Ты по документам у нас аллигатором будешь. Лежать в ящике со стружкой. Можем в песочек положить, если тебе так будет удобнее.

— Кем? — воскликнула в ужасе.

— Крокодилом. Страшным и зубатым, — продолжал улыбаться мужчина.

— Никуда я не полечу. Вы не сможете меня заставить. Я буду кричать. У вас ничего не получится, — зубы начали отбивать у меня чечетку.

Представила тесноту закрытого пространства и от ужаса немела.

Это немыслимо, что подобное оказалось правдой. Это же не по человечески. Гринписа на них нет. Конвенция по правам человека против насилия.

— Все у нас получится. Будь спокойна. Полетишь в ящике, как миленькая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В ящик меня все же засунули. В большой, грубо сколоченный, больше похожий на гроб.

Я уж думала, что на этом моя смерть пришла. А садист Розанов решил насладиться моими мучениями, а заодно напоследок нагадить Бергу. Откуда-то он узнал, что его не убили. А всего лишь нейтрализовали. Я этому обрадовалась, а Розанов огорчился. Он уже собрался поляну накрывать по случаю кончины Андрея, но попировать не пришлось.

— Ну что, Мариночка, полетишь на родину?

Я отчаянно замычала. Вслух не могла, мешал лейкопластырь, которым залепили рот, чтобы не кричала.

— Батя, она так может окочуриться, — подал голос один из подручных Розанова. — Что потом делать будем? Где найдем второй миллиард долларов в пузе?

Мужчина оказался на редкость рассудительным и сообразительным. А то я уже потеряла всякую надежду докричаться до Розанова. С заклеенным ртом особо и не покричишь.

Смотрела на своего спасителя с немой благодарностью и просьбой не оставлять меня в гробу.

— М-да, вот незадача, а ведь ты прав, — почесал макушку главарь банды. — И что делать будем? Скоро рейс. Нам ее еще переправлять в аэропорт. А она того и гляди может помереть. И мало того, что денег не принесет, так еще введет в убыток. Бабки у меня не лишние. А за эту курву я заплатил мама не горюй сколько. Дорогая сучка.

— Давай ее по башке стукнем, — предложил другой подельник. — В прошлом году, когда я получил кастетом по голове, провалялся две недели в отключке. Спустя полмесяца после случившегося пришел в себя, а у меня из головы вылетели две недели времени, как будто их и не было.

Готова была убить этого дурака, если бы могла. Жаль, что руки связаны. Зато мне никто не мешал его ненавидеть люто и беспощадно. Если бы мысль убивала, то он бы валялся грудой переломанных костей вперемешку с мясом.

— Ты что, дурак? А если переборщить… Мы ж ее убьем, — даже мозгов Розанова хватило, чтобы оценить риски.

Я замычала сильнее. С одной стороны протестовала против грубого обращения. А с другой поддерживала главаря в нежелании навредить.

— Тогда надо сделать так, чтобы все сделать как надо, — тот бандит, который был против моей перевозки в гробу, вставил свои пять копеек.

— Что нам делать? Убивать ее нельзя, а так везти тоже не получается. Еще сдохнет по пути. Нафига нам труп на родине? Там мы и так трупы можем настрогать, — размышлял вслух Розанов. От сложных мыслительных действий он стал ходить из стороны в сторону по комнате. Переживал, что его денежки могут просочиться сквозь пальцы и исчезнуть в песке небытия.

Так тебе и надо, гад здоровенный, подумала мстительно. Если ему доставляют трудности мыслительные процессы, так путь думает постоянно, при этом мучается головной болью.

— Давайте ее отравим, — это прозвучало неожиданно даже для меня.

Я мычать перестала, переваривая озвученную перспективу. А она, откровенно говоря, не радовала. По сравнению с пленом у Розанова, заточение у Берга казалось земным раем. Даже жалеть начала, что мое похищение удалось. А ведь надеялась, что сбегу от Розанова в разы быстрее, чем от Берга. Розанов не казался таким умным, как его коллега.

— Ты совсем спятил? — накинулся на своего подручного Розанов. У него уже голова пухла от размышлений как вывезти меня из страны.

— Ой не отравим, а дадим снотворное. Как в сказке, — продолжил мужчина развивать свою мысль.

— В какой еще сказке? — гаркнул Розанов. Его терпение подходило к концу, как и время до отправления самолета.

— Про биксу в стеклянном гробу, — принялся объяснять сообразительный бандит.