— После того, как выяснишь кто ему продал Марину.

— Что-о-о-о? — мой рев разнесся по всему этажу, пугая больных и весь медицинский персонал. Рука сама собой рванула закрепленные на груди датчики. Писк системы, извещающий о снятии анализаторов, внес свою ноту в общую какофонию звуков.

— В твоей бригаде есть крот, — невозмутимо продолжал докладывать Игнат.

Я грязно выругался. Нецензурная лексика позволила в полной мере выразить все, что думал.

Слова приятеля подтвердили мои мысли.

— Выясни кто он. Любые деньги. Я сегодня же вылетаю на родину.

— Будет сделано. Мне нужна неделя, — обозначил сроки Игнат.

— Три дня. И ни днем больше, — не мог позволить себе и дня промедления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Если свернуться в позу эмбриона, отвернувшись к стенке, и закрыть глаза, то можно представить себя, находящейся в совершенно ином месте.

Например, на лугу. Весной. Среди летающих бабочек и шелестящей от ветра зеленой травы. Обласканной солнечными лучами. А не окруженной одними уродами, видевших во мне шанс судьбы в счастливую жизнь.

— Эй, вставай! Жратва пришла! — сегодня в мою конуру заявился сам Розанов.

Похоже, что ему доложили о моем бойкоте.

Побоялись сами принимать меры, решили доверить это толстомордому начальнику.

Я проигнорировала обращение бандита. Посчитав, что оно ко мне не относится. Продолжила пялиться в стену, делая вид, что не замечаю нового посетителя.

— Ты чего молчишь? — сзади послышались тяжелые шаги.

Будь у меня на затылке глаза, могла отследить что делает Розанов. А так оставалось только догадываться о его намерениях. Хотя не особо-то и хотелось видеть его неприятную рожу.

— Решила на меня забить, курва крашеная? — голос Розанова пронизали нотки злобы.

Я буквально чувствовала флюиды, исходившие от мужчины. И в них не наблюдалось доброты и радушия. Волна ненависти и чернейшего негатива пропитывала воздух в комнате. Который и без того не мог похвастаться свежими запахами. Единственная форточка была тщательно закрыта вдобавок еще заколочена ржавыми гвоздями. Это на случай, если я надумаю сбежать, просочившись через маленькое окошко. Я бы и просочилась, имей такую возможность.

— А ну, вставай, кому сказал! — прорычали где-то рядом.

«Ага, щас. Бегу аж тапки падают».

Сделала вид, что не слышу, усиленно представляя вокруг себя зеленую траву. Так было проще не испытывать страх. Розанов и его подручные меня пугали. Сильно. Их отношение ко мне с каждым днем ухудшалось.

— А-а-а-а-а! — закричала, чувствуя как меня схватили за волосы и потянули вверх.

Волей-неволей пришлось податься за волосами. Усиленно работая руками и пятками поднялась с кровати.

— Что? Голос появился? — перекошенная рожа Розанова оказалась перед моим лицом.

Она немного расплывалась от наворачивающихся на глазах слез. Когда дергают за волосинку больно, а если поднимают за волосы в десять раз больнее. Переживала, что останусь без скальпа, как те индейцы после захвата деревни врагом. Розанова я именно так и воспринимала — идейным врагом.

Однако упорно молчала, не желая разговаривать с бандитом. Чтобы ни одно слово ненароком не вырвалось из моего рта, крепко сцепила зубы. Лишь с ненавистью посмотрела в глаза мужчине. Могла бы убивать взглядом, то непременно убила бы.

— Молчишь, стерва! — зарычал Розанов и попытался наотмашь ударить меня по лицу.

В другой ситуации голова от удара откинулась бы в сторону, но удерживаемая за волосы, осталась на месте. Из глаз посыпались искры. Внутри черепной коробки зашумело. Предполагаемые картинки реальности пронеслись перед глазами за доли секунды. Я приготовилась к очередной порции боли. Но делать по его не собиралась.

— Батя, что ты делаешь? Ты же ее убьешь. Она нужна нам беременная, а не мертвая, — на руку, занесенную для удара, кинулся Заяц, одновременно пытаясь оттеснить меня своим телом.

— Убью, сучку! — заревел бешеным медведем Розанов.

Сразу и не понять к кому из нас с Зайцем относился нечеловеческий рев.

— Батя, успокойся! Отпусти ее. Она спросонья не может говорить. Я сколько раз замечал за ней такое, — принялся лепетать мужчина, оттесняя Розанова от меня или меня от Розанова.

— Да я ее…, - последующий мат, заставил уши свернуться в трубочку.

— Она нам еще пригодится. Осталось немного.

«Всего-то много-много месяцев», — мстительно подумала я, падая назад на кровать.

Мои волосы отпустили. И теперь ничего не мешало отползти в сторону, подальше от разъяренного мужчины.

«Убью», — пообещала себе. Не знаю как. Но выполню задуманное.

Слезы катились из глаз, только я не замечала их, молча размазывая по лицу.

— Батя, пойдем отсюда. Пойдем, — подручный Розанова медленно уводил его в сторону. Тот пыхтел, ругался на все лады, склоняя дурных женщин.

Подобрав под себя ноги сидела в уголке. Предупредительно закрыв лицо руками. Чтобы уходящий Розанов не видел все, что я думаю о нем.

«Жирный урод. Мы еще с тобой сочтемся».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Берг

— Андрей Павлович, к вам посетитель, — услышал голос секретаря на ресепшене. — Пускать?