Это восклицание было ничем не хуже любого другого. На нас смотрело синеватое лицо Дона. Кевин быстро отступил назад. Золотистый свет из окон второго этажа, отбрасывал на землю вытянутые скошенные прямоугольники, придавая сцене неуместную уютность. В первые секунды мне почудилось, что шею Дон обвивает кожаная лента. Я осторожно опустила голову Дона на бетон и поняла, что это не кожаная лента. Шею пересекал длинный и узкий кровоподтек, такой аккуратный, словно его провели фломастером. Нечто подобное привиделось мне несколько часов назад в наркотическом бреду. Но реальность внесла маленькую поправку: полоска была не красной, а черной от запекшейся крови.

– О, черт! – тихо повторил Лоренс.

За его спиной раздался судорожный всхлип. Я оглянулась. Кевина выворачивало у стены.

– Вы обладаете редкой проницательностью, мисс Джонс.

Детектив Фрэнк откинулся на спинку стула и улыбнулся. Улыбка была вполне дружелюбной. Радушие особенно впечатляло на фоне зарешеченного окна и душераздирающих плакатов с портретами наркоманов и смертельно раненых. Отпив коричневую бурду, ржавый вкус которой наводил на мысли о кофеварке, сделанной из консервной банки, я смиренно сказала:

– Спасибо за комплимент.

– И голову не теряете, да? Сначала позвали свидетелей, а уж потом вышли во дворик проверить, что находится в мешке. И при этом даже не блеванули. Не то что некоторые.

– Настоящая мисс Марпл, – заметила Тербер.

Я с ужасом поняла, что ее безжизненный голос напоминает голос андроида-параноика, детально описанный в книге «Автостопом по Галактике»[27]. Не удивительно, что до этого на ум пришло сравнение с «Радиохэд». К горлу непристойным бульканьем подступил смех и, несмотря на все мои усилия, вырвался на свободу. Я торопливо глотнула ржавое пойло и сделала вид, что закашлялась.

– Может, все дело в том, что с вами такое случается не в первый раз, да? – продолжала Тербер.

– Обычно я действительно не теряю головы, – ответила я, глядя ей прямо в глаза. – А вандализм в галерее не имеет ко мне никакого отношения.

Уловка не сработала. Тербер опустила взгляд на стопку бумаг, лежащих на письменном столе.

– А это не вы сломали шею одному парню несколько лет назад? Я тебе об этом говорила, Рэй?

– Ага, упоминала, – подтвердил Фрэнк, увлеченно раскачиваясь на стуле. – Весьма впечатляет, не так ли?

– Вам виднее. Я так не считаю. Я действовала в целях самообороны. Дело даже до суда не дошло.

– Конечно, конечно. Ведь вы же его не задушили, – добродушно согласился Фрэнк. – Но мы не могли не заинтересоваться.

– Так что мы имеем по нашему делу? – спросила Тебрер, словно обращаясь ко мне.

Я прикусила язык. Самое сложное во время допроса в полиции – заставить себя заткнуться.

Тербер шуршала бумагами. Вперемешку с различными документами на столе лежало несколько черно-белых фотографий крупного формата. Я не могла их разглядеть, но предположила, что на снимках запечатлен мертвый Дон.

– Мы ведем расследование двух убийств, – продолжала мадам Тербер, – а вы нам не помогаете.

– Я нашла второе тело, – вежливо напомнила я. – Это не в счет?

Тербер метнула в мою сторону взгляд, давая понять, что наше общая любовь к «Манкиз» на время забыта.

– Где вы были вчера вечером?

Игра в вопросы-ответы обычно длится не очень долго. Они еще дважды зададут этот вопрос, прежде чем отпустят меня. А мне лучше отвечать одно и то же. Я глубоко вздохнула.

– Дома. У меня остановился друг.

– Какого пола?

– Мужского.

– Он остался?

Я недоуменно заморгала.

– Он остался на всю ночь, если вы это имеете в виду. Но он мне просто друг. – Я не хотела, чтобы поползли слухи. – Один из тех художников, что выставляются вместе со мной в «Бергман Ла Туш». Мы познакомились еще в Лондоне.

Тербер взяла ручку.

– Его полное имя, и как с ним можно связаться?

Я назвала имя Лекса.

– Где он сейчас, я не знаю.

Кто ведает, может теплая компания еще добавила и сейчас пребывает в полной отключке, и если туда нагрянет полиция, то допрос с пристрастием, который наверняка учинят Тербер и Фрэнк, окажется той последней каплей, что доведет их до безумия.

– Почему бы нам не позвонить в вашу квартиру? – предложила Тербер, мигом смекнувшая, что я чего-то не договариваю.

К моему большому облегчению сработал автоответчик. Тербер повесила трубку и посмотрела на меня.

– Где он может быть?

– Уверена, что Лекс со мной свяжется, – непринужденно ответила я. – Он человек вольный. До сегодняшнего дня Лекс кочевал по знакомым.

– А вы знаете кого-нибудь из его друзей?

Я подошла к опасной черте.

– Он просто позвонил мне вчера вечером и сказал, что ему нужно где-то переночевать.

– Как он узнал ваш телефон?

– Я еще в Лондоне дала ему номер.

– Он тогда не говорил, у кого собирается остановиться?

Тербер пристально смотрела на меня. Мне сделалось не по себе.

– Как вы думаете, сегодня вечером он вернется к вам?

– Лекс – человек непредсказуемый. Может, вернется, а, может, и нет. Как только я его увижу, попрошу его связаться с вами.

– Непременно. А где он спал этой ночью?

В ее вопросе не было и следа досужего любопытства.

– В гостиной на диване.

– Квартира большая?

– Не очень. Большая гостиная, совмещенная с кухней, спальня и ванная.

– Если бы вы ночью захотели выйти из квартиры, он заметил бы? – спросил Фрэнк.

– Ну, возможно, он услышал бы, как хлопнула входная дверь. Там очень шумные замки. Впрочем, диван находится в алькове, так что Лекс вполне мог ничего не заметить. Кстати, а речь идет именно о ночи? – задала я встречный вопрос. – Когда убили Дона?

Глаза Тербер превратились в щелочки.

– Вы весь вечер провели с этим человеком? – отрывисто спросила она.

– Мы встретились около семи и весь вечер не расставались.

– Тогда зачем вам знать?

Я развела руками.

– Просто любопытно. Все, что вы скажете.

Краем глаза я заметила, как Фрэнк быстро взглянул на Тербер. Ясно, что в их танго ведет она.