– Спрячь, скорее спрячь, ма!

Мама опустила перстень обратно за воротник.

– Если удастся его продать, мы получим кучу денег, – произнес Лука.

– Ага. Тут главное – не продешевить. Когда я продам его, то мы сможем жить вместе.

– А скоро?

– Что скоро? Продам? Не знаю. Это очень сложно. Я так понимаю, этот перстень до сих пор ищут.

– Кто? Ты же говорила, что старуха, которая им владела, давно умерла?

– Да, она умерла, но перстень… Его все равно ищут. Один человек, по фамилии Габричевский. Друг той старухи. Я его видела, только тоже очень давно… Он мне сказал, что ничего не забыл и не забудет. И он не врет. Если перстень появится в продаже, Габричевский обвинит меня в воровстве и отдаст перстень наследнику старухи.

– А кто наследник?

– Филипп, – помедлив, неохотно призналась мать.

– Только не он! – расстроился Лука. – Этот Филипп сразу отдаст его своей этой… тете Наде, – он фыркнул и засмеялся сердито, вспомнив, как девушка разбила его телефон. Но рассказать матери об этом не решился. Это ведь еще больше огорчит ее… – Слушай, а если просто один камень продать? Я слышал, так можно. Камень отдельно, золото отдельно. И никто не догадается!

– Можно. Но мы с тобой тогда сильно продешевим. Я вот думаю найти человека, договориться с ним, вывезти перстень туда, где все эти знаменитые аукционы проводят…

– Тебя опять обманут, – с тоской произнес Лука. – Нет уж, лучше дождись, пока я вырасту. Потерпим. Я сам это кольцо продам, слышишь?

– Хорошо, детка… – с нежностью произнесла мать. – Ну все, мне пора. Пока.

– Пока, мам!

Мама соскользнула на асфальт с ограды, быстро пошла прочь – сквозь листья дикого винограда уже не разглядеть ее. Лука вздохнул, поднялся с колен, побрел опять к качелям. Увидел, что бабушка грозит ему пальцем из окна.

Лука отвернулся.

Бабушку он не боялся. Вот отца – да. Отец не бил его, не обзывался, но зато кричал страшным голосом. От которого становилось холодно в животе и по спине бежали мурашки.

Отец всегда принимался кричать, как только что-то слышал о маме.

Один раз отец даже плакал, этой весной. Лука тогда учил стихотворение по-немецки – домашнее задание. Стихи всегда удавались Луке – он легко запоминал огромные куски текста с первого раза и красиво читал их вслух. Бабушка даже говорила, что с такими способностями Луку охотно возьмут в актеры. Ну и внешность у него подходящая.

Стихи были такие:

– «Их вайс нихт, вас золль эс бедойтен, дас их зо трауриг бин, айн мэрхен аус альтен цайтен, дас коммт мир нихт аус дэм зинн…» – Лука декламировал вслух, раскачиваясь на качелях.

Отец, помнится, слушал и одобрительно кивал головой. Спросил потом Луку, о чем эти стихи. А Луке было проще прочитать другие стихи – перевод на русский, чем рассказать все своими словами.

Вот именно тогда отец вдруг спрятал лицо в ладонях, и плечи его затряслись. Наверное, имя показалось ему похожим – Лорелея, Лора. Ну и волосы у мамы тоже всегда выглядели шикарно.

* * *

Надя проснулась по звонку будильника, рано. Быстро, кое-как умывшись, она принялась за работу. Даже не стала пить кофе, расчесывать волосы, переодеваться – так в ночной рубашке и возилась с нежной тканью, из которой предстояло сшить свадебное платье. По своему опыту Надя знала, что если вот так, с ходу, без лишних приготовлений, ненужных манипуляций она сразу возьмется за дело, напрямую, оно пойдет лучше и быстрее. Ее внимание еще не успело рассеяться, она больше ни на что не отвлекалась, поэтому ее разум, ее руки подчинялись одной задаче.

Скорость, точность, полная отрешенность.

Со стороны, наверное, Надя в эти моменты напоминала робота… Но она совершила чудо: к двенадцати дня платье было почти готово. Конечно, клиентка, невеста, еще должна примерить его… И очень часто после первой примерки даже самой опытной портнихе приходится устранять мелкие недостатки… Но то действительно мелочи, на их исправление много времени не надо.

Надя написала сообщение клиентке, что, в принципе, готова в ближайшее время ее принять…

Итак, закончив основную работу, Надя позволила себе расслабиться. Отправилась на кухню, развела в чашке свой любимый растворимый кофе, достала из холодильника стаканчик с йогуртом. И только сейчас почувствовала, как постепенно спадает напряжение во всем теле.

А где Оля?

– Оля, ты дома? – Надя постучалась в комнату подруги. Никто не отозвался, дверь оказалась закрытой. «Когда же она ушла, ночью, что ли?» – удивилась Надя.

Она причесалась, переоделась в домашнее платье, включила проигрыватель. По комнате негромко, фоном скорее, разлилась мелодия без слов, нежная и успокаивающая.

И сразу Надя вспомнила Филиппа. Его лицо, волосы, ироничную и добрую улыбку на губах. Его голос. Руки…

В горле у Нади словно комок образовался, мешая дышать. Она любила этого человека – отчаянно, изо всех сил. Любила по-настоящему – когда в единое чувство смешиваются и обожание, и влюбленность, и уважение, и восхищение… Когда и разум, и интуиция в один голос твердят: вот он, твой единственный. Когда словно рассеивается пелена, скрывающая будущее, и можно его увидеть. Там, в будущем, Надя и Филипп шли по долгой дороге рядом, держась за руки, поглядывая то и дело друг на друга.

Там, в совместном путешествии по прихотливым изгибам судьбы, их ждало счастье. Редкое, выпадающее не всем. Счастье жить вместе и получать от этого радость. И через год, и через пять, и через десять, и даже через пятьдесят – испытывать волнение от присутствия любимого человека рядом. Да, возможны и раздражение, и отчаяние, и страх, и ревность временами, но и они, эти волны негатива, не в силах уничтожить светлую радость.

Но с другой стороны… Раздражение? Ревность? Отчаяние? Страх? Они будут, непременно будут, это неизбежные спутники настоящей любви. А еще беспокойство за жизнь и здоровье любимого человека, жизнь и здоровье будущих детей… Множество мелких испытаний, проблем – тоже неизбежны. Долгая притирка друг к другу, компромиссы, усталость, обязанности… Рутина будней.