— А отчего ты взял, друже, что великий Раджаф ищет кладбище?

— Догадался. Помнишь, о чем нам мудрый Аркаим толковал, когда медного стража остановил? Оба братца используют силу мертвых. Силу что остается в мертвецах по окончании жизни… Один оживляет трупы, другой вкачивает их дух в бронзовое чудище, один колет камни и строит дворцы, другой дарует свет и шастает меж зеркалами. Но источник могущества у обоих общий: мерт-ве-цы. За время войны мы вчистую разорили Каим, там больше нет ни одного захоронения. Неведомое племя иши своих умерших научилось защищать от излишне мудрых соседей. Вот великий Раджаф и помчался туда, где есть много покойников. Доступных покойников. Что бы он ни задумал в своей борьбе против мудрого Аркаима, ему нужна сила. Понятно?

— И правда, — кивнул купец. — Как просто. Я бы и сам догадался.

Ночевали они сразу за поворотом на Юрган-Ваграй. Найти его оказалось несложно: река довольно широкая, впадает слева, напротив устья возвышается древний-древний вяз, изогнувшийся посередине, словно огибая какое-то невидимое, но неодолимое препятствие. Утро встретило теплом. Относительным, конечно. До оттепели не дошло, но шубы и налатники все трое решили скинуть, чтобы потом зря не обливаться. А еще впервые за время их пути стало облачно, и с неба неторопливо посыпались белые хлопья. Впрочем, теперь это не имело никакого значения — следов беглеца они не видели так и так.

Три дня пути на оленях оказались равны одному верховому переходу на рысях — еще задолго до заката путники заметили множество срубов, что сгрудились неряшливой кучей на взгорке по правую руку.

— Дикари, — презрительно хмыкнул Любовод. — Даже тына поставить не могли.

— У тебя типично европейское мышление, — скривился Середин. — Раз нет защитной стены — значит, не воюют. Раз не воюют — значит дикари. А может, они просто переросли уровень тупых разбойников?

— Если они не воюют, то как определяют, кто главный в стране? А если они не знают главного — кто их судит, кто издает законы, кто требует их соблюдения? Как они узнают, кто из людей чего стоит, чего достоин?

— Быть может, они просто выбирают достойного?

— Достойного мало выбрать, колдун. Еще нужно, чтобы с ним примирился сильнейший. А если сильнейший согласен с достойным — зачем выборы? Сильный может назначить достойного сам.

— Любовод, ты кое-что забыл.

— И чего, друже?

— Ты забыл, что ты не строитель, а я не раздаю подряды. Поэтому перестань морочить мне голову. Если люди не боятся жить без стены, значит, она им не нужна.

— Вот придут волки, вырежут им за ночь всю скотину, тогда узнают, зачем главные нужны… Как считаешь, колдун, где у них находится кладбище?

— Не знаю, Любовод. Но я так думаю, нам не стоит туда заезжать, не побывав в деревне. Жители могут неверно понять такое любопытство. Зачем плодить врагов там, где можно найти друзей? Заедем, найдем старшего, поговорим. Узнаем, что к чему. Не бывало ли гостей, не случалось ли чего странного, где поблизости есть другие селения.

— Я не ослышался, друже? Ты сказал «старшего»? Значит, главные все-таки нужны?

— Да нужны, нужны… Но не все решается войной. Чтобы узнать, кто старший, кто младший, иногда достаточно поединка.

За этим разговором они и въехали в селение. Вопреки обещаниям, его трудно было назвать городом. Три десятка изб под двускатными крышами. Некоторые двухэтажные, длинные, словно рассчитанные на проживание целой дружины. Правда, Олег уже знал, что большая часть пространства под крышей отведена на хозяйственные помещения, загородки для скота, амбары, птичники. В условиях долгих зим, да еще с морозами под сорок градусов — предусмотрительность отнюдь не лишняя. Однако большая часть домов были обычными пятистенками, стоящими прямо на земле. А может, и нет — поди разбери, что там внизу, если снегу по колено насыпало. Опять же, на севере низ дома обшивают, даже если он на столбах — чтобы холодом не задувало. И кстати, курятники там, в подполе, делать удобно.

Подъехав ближе к деревне, путники увидели дальше, за холмом, добрых три десятка чумов и пасущееся оленье стадо на две сотни голов. Рогатая живность активно рылась в снегу и выглядела вполне довольной своей судьбой. Между чумами и деревней стояли бок о бок два колодца, рядом маячили несколько женщин. Стеснялись они своих лиц, не стеснялись — неведомо, но без воды все равно не обойдешься. Что интересно, на реке имелась обширная прорубь с черной водой, но туда с бадьями никто почему-то не шел.

Путники медленно въехали в деревню. Улиц тут не было, приходилось петлять между домами, выискивая людей. Как назло, среди бела дня все почему-то сидели по домам. Перевалив вершину холма, Олег спешился, поднялся на крыльцо одного из больших домов, вынул нож и громко постучал рукоятью в дверь — рукой так громко не получилось бы.

— Я здесь! — На другом краю дома скрипнули ворота, из-за створки выглянул плосколицый мужчина с подобием растительности на лице. То есть борода и усы у него вроде бы и росли, но отдельными черными курчавыми волосинами такой длины, что едва хватило бы намотать на палец. Одет он был в грубую накидку из оленьих шкур — скорее всего, в теплую одежу для грязной работы. — А вы кто?

— Мы охотимся на нгылека! Мы бы хотели узнать, не приезжал ли к вам человек, в образе которого он прячется, и взглянуть на ваше кладбище.

Мужчина сглотнул и исчез, прикрыв за собой ворота.

— Зря ты так, друже, — заметил с седла Любовод. — Больше он уже не покажется.

— Должен появиться. Неужели не захочет о такой напасти на деревню узнать?

— Ты бы лучше спросил, кто у них в поселке за старшего?

— Как будто непонятно. У кого избы самые большие, те и будут за старших. Мужик на стойбище сказывал, тут мудрые брахушаманы какие-то живут. Аж несколько. Готов поспорить, большие дома — как раз их.

— Многовато главных для такой маленькой деревни.

— Для деревни — да, — согласился ведун. — А если это столица? Вон, за холмом, приезжих сколько. Приезжают за советами, приказами.

— Нет, друже, — покачал головой купец. — За приказами так не приезжают. Приказы рассылаются с лихими отроками, чтобы броня сверкала, флажок на ерихонке вился, да на ладных конях, да с посвистом, дабы все знали: посыльный княжий мчится. А съезжаются так к знахарям да к волхвам мудрым. За советом, за помощью. С бедой, с лихоманкой тяжелой.

Внезапно дверь распахнулась, на пороге появился хозяин: весь в меховой одежде, увешанной множеством нитяных кисточек и беличьих хвостиков, на голове болтались несколько косичек с вплетенными лентами, на лбу и щеках были нарисованы непонятные знаки, похожие на руны. В руках находился резной деревянный шест длиной в локоть с оголовьем кольцеобразной формы. В кольце белела паутина, а снаружи торчали разноцветные птичьи перья, болтались веревочные узелки, опять же хвостики и кисточки. Все это богатство мужчина решительно прижал Олегу ко лбу и замер, высоко вскинув подбородок.