Несколько минут назад Вэнь Шаоцин выложил ее фотографию в круг друзей – должно быть, ту самую, которую запечатлел Чжун Чжэнь во время запуска фейерверков – и подписал: «Хочу провести свою оставшуюся жизнь с ней. Моя удача».

Через несколько лет после той новогодней ночи, почти на том же фоне, стояла та самая девушка – это все один и тот же человек. Только теперь она не одна запускала фейерверки.

Не только тебе повезло. Мне тоже повезло, со мной есть твоя любовь.

Она давно позабыла, о чем думала, когда стояла на крыше и любовалась яркими небесными цветами… Неважно, их ждет счастливый конец.

Цун Жун не привыкла ночевать не у себя дома. Она решила, что в статусе гостя не всегда хорошо спать до захода солнца, поэтому специально завела будильник пораньше. Как только девушка поднялась, она открыла дверь, за которой обнаружила висящий пакет. Она открыла его и тут же замерла. Внутри лежала та самая одежда, которую она оставила у него в прошлый раз.

Вэнь Шаоцин действительно вышил узор, только это был не рисунок уток-мандаринок[34], о котором говорил Вэнь Жан, а несколько свежих зеленых растений, усыпанных яркими маленькими цветами и раскинувшихся от правого плеча до нижней части линии талии. Цун Жун решила, что в прошлый раз Вэнь Жан пошутил. Она и подумать не могла, что Вэнь Шаоцин действительно умеет вышивать. Девушка развернулась, пошла обратно в свою комнату и переоделась. Выйдя на улицу, она столкнулась с Вэнь Шаоцином и Жаном-Иди-Прочь. Хирург возвращался в спортивной одежде с утренней пробежки. Под холодным зимним солнцем его тело пылало от жара. Вэнь Шаоцин посмотрел на нее с удивленным выражением лица:

– Так рано, а я хотел пойти тебя разбудить.

Цун Жун слегка потерла шею, смущаясь, и неопределенно ответила:

– Нехорошо спать в чужой постели.

К счастью, Вэнь Шаоцин не стал задавать слишком много вопросов. Наконец его взгляд упал на узор рубашки.

– Неплохо.

Цун Жун тоже посмотрела вниз и попыталась сдержать улыбку:

– Ручная работа доктора Вэня действительно хороша! Во время операции, зашивая пациента, ты тоже создаешь иглой узоры?

Вэнь Шаоцин с досадой вскинул брови и повернулся к дому. Цун Жун вовремя отбросила флирт. Она потянула его за собой и сменила тему:

– Шучу. Что это за цветок?

Вэнь Шаоцин закипел:

– Название не имеет значения.

Цун Жун почувствовала себя странно:

– Как именно он называется?

Молодой врач быстро проговорил:

– Османтус.

Девушка нахмурилась:

– Звучит знакомо.

Вэнь Шаоцин кивнул:

– Да. Это согревающая трава, используемая для лечения холода во внутренних частях тела. Первой формулой в «Трактате о лихорадочных заболеваниях, вызванных холодом»[35] Чжан Чжунцзина[36] является отвар османтуса, который известен как «первая формула в мире». Османтус и пион в равных количествах, имбирь и лакрица, приготовленные на небольшом огне, снимают напряжение мышц и регулируют работу иммунной системы, устраняют недомогания организма.

Цун Жун все еще чувствовала себя неловко:

– Я не сказала, что это плохо, но название…

Вэнь Шаоцин вежливо напомнил ей:

– Китайская медицина – древняя наука. Лекарств с названиями, которые тебе нравятся, может и не быть…

Цун Жун уставилась на него:

– Но ты же доктор западной медицины.

– Знаю. – Он кивнул. – В следующий раз вышью несколько ивовых листьев.

По крайней мере, он сам проявил инициативу. Цун Жун понятия не имела, сколько усилий было потрачено. Девушка не посмела возразить и криво улыбнулась:

– Но вид узора довольно приятный.

Вэнь Шаоцин бросил взгляд на рубашку:

– Это не потому, что цветок хорошо выглядит.

Цун Жун заинтересовалась:

– Что это значит?

Вэнь Шаоцин посмотрел на нее и необычайно интригующе улыбнулся:

– Цветок должен приносить плоды, нам он уже помог… Идем!

Цун Жун с силой вырвала халат из его руки и повернулась в направлении своей комнаты, чтобы переодеться.

Шаоцин остановил ее:

– Что случилось?

Цун Жун бросила на него взгляд:

– Хочу переодеться.

Он недоумевал:

– Ты и так неплохо выглядишь, зачем переодеваться?

Цун Жун холодно фыркнула:

– А ты как думаешь?

Не обращая внимания на ее сопротивление, Вэнь Шаоцин потянул девушку за руку и вывел на улицу.

– Пойдем, пойдем. Сначала позавтракаем, нас ждут.

Когда они пришли на кухню, за столом еще никого не было. Да уж, «ждут». Вэнь Шаоцин побежал в другой конец кухни, взял фарфоровую тарелку с кашей и быстро поставил перед Цун Жун. Она поднесла руку к блюду, дотронулась до тарелки и тут же обожглась.

– Ай! Горячо!

Молодой врач сразу же бросился к ней и приложил ее руки к своим мочкам ушей. Он еще не успел переодеться после утренней пробежки. От него еле уловимо пахло потом.

Цун Жун внезапно нахмурилась:

– Что ты делаешь?

Вэнь Шаоцин серьезно ответил:

– Если ухватиться за мочки ушей, то жар спадет. Ты что, не знаешь?

– Конечно знаю! Но проблема в том, что… – Цун Жун сделала паузу, опустив вниз взгляд, – я вообще-то держу твои уши!

В этот момент за дверью послышался кашель и негромкий смех. Вдвоем они синхронно посмотрели в сторону двери и увидели стоящих в дверном проеме Чэнь Цу и Сань Бао. Только тогда они поняли, насколько несуразно смотрелись в чужих глазах. Друзьям не было видно выражения лиц Вэнь Шаоцина и Цун Жун, им показалось, будто бы пара собирается поцеловаться: Вэнь Шаоцин придвинулся к ней, а она пыталась немного отстраниться, обхватив его за голову. Придя в себя, Цун Жун оттолкнула Вэнь Шаоцина. Что за день! Вэнь Шаоцин, не меняя выражения лица, задал друзьям вопрос:

– Тетушка приготовила тофу, я собираюсь его подать. Хотите сладкое или?..

Глаза Сань Бао загорелись, когда речь зашла о еде. Она вскочила:

– Соленое, соленое! От сладкого на завтрак толстеют!

Вэнь Шаоцин посмотрел на нее:

– Количественные изменения приводят к качественным.

Сань Бао, держась за лицо, ехидно спросила:

– Целуя Цун Жун, ты тоже контролируешь ее качественное и количественное состояние?

– Я говорю, что… – Вэнь Шаоцин запнулся. – Соленое… сладкое… Не имеет смысла, что ты съела, – важно знать меру.

– Ах! – Сань Бао в следующую секунду бросилась в объятия Чэнь Цу. – Мы только что увидели то, чего не должны были видеть, поэтому Вэнь Шаоцин готов нас за это убить!

Чэнь Цу безудержно смеялся.

Мастерство Вэнь Шаоцина в вышивании также не осталось без внимания:

– Цун Жун, где ты купила эту кофточку?

– Э-э… Ее сшили на заказ, – соврала девушка, не изменившись в лице.

– О! – Сань Бао кивнула. – А где? Мне тоже нужна такая вышивка!

Цун Жун уже собиралась что-то сказать, но ее прервал Вэнь Шаоцин, вернувшийся из кухни:

– Этот мастер завершил свою карьеру.