жизни, скрывал имущество, становился сам скрытным и диким; женщина, спасаясь от оскорбления, запиралась в отдаленные покои, не выходила из дому, не по восточному, не по греческому обычаю, но единственно вследствие необходимости скрыться от оскорблений; женщины дичали, запертые в теремах, мужчины дичали вследствие их отсутствия, — и между тем так сильна была общественная связь, в основании которой лежало христианство, что, несмотря на все препятствия, общество не распалось, но претерпело до конца и спаслось. Даже в самых бедствиях, описанных нами, которые принуждали граждан к беспрестанным переселениям, были свои выгоды для общества: эти переселения, эти движения уничтожали местные, областные различия, областные народности, уничтожали враждебные отношения между жителями разных княжеств; вот одна из причин, почему разные княжества так легко примкнули к Московскому, почему сопротивление было только со стороны князей, никогда со стороны народонаселения.

Любовь и мир между дядею и племянником были непродолжительны; как скоро в 1351 году Василий Михайлович получил подтверждение от хана, так начал опять теснить племянника: «и нача братанича своею обидити чрез докончание, и бояр его, и слуг его тягостию данною оскорбляти, и бысть межи их неимоверство и нелюбие, по бесовскому злодейству»{612}.

Посредничество св. митрополита Алексея не помогло несчастному Всеволоду, равно как и поездки в Орду; он был выдан ханом дяде: «И бысть князю Всеволоду от дяди его томление велие, покаже (?) и бояром его и слугам, и продажа, и грабление велие на них; такоже и черным людем данная продажа велия»{613}. Подобные отягощения были для сильных князей самым лучшим средством принуждать области слабых князей к отложению от них, что увидим и после.

Не одно, впрочем, Тверское княжество было сценою подобных явлений: они повторялись везде, ибо везде родовая связь рушилась, и каждый князь стремился к усилению себя на счет других во что бы то ни стало, не разбирая средств. Еще в 1339 году встречаем у летописца известие, что один из Ольговичей, князь козельский Андрей Мстиславич, был убит племянником своим Васильем Пантелеичем{614}. В Рязанском княжестве две линии князей — рязанских и пронских враждовали друг с другом. Князь рязанский Иван Коротопол, происходя из старшей линии, считал себя вправе быть единственным в. князем и знать Орду исключительно пред другими; но князь пронский Александр Михайлович хотел быть также старшим, или в. князем в своем роде и знать Орду независимо от князя рязанского. В 1340 году Иван Коротопол, возвращаясь из Орды, встретил Александра Пронского, отправлявшегося туда же с выходом, ограбил его, привел в Переяславль Рязанский и там предал смерти{615}. В 1342 году сын убитого Александра Ярослав Пронский выхлопотал себе ярлык на Рязань и выгнал Коротопола, который, однако, после опять овладел Рязанью и был убит там неизвестно кем{616}. Ему наследовал сын его знаменитый Олег Иванович.

Глава IV

ИСТОРИЯ КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

ПРИ ИОАННЕ ИОАННОВИЧЕ

События, описанные нами в конце предыдущей главы, не имели места в Московском княжестве при наследнике Симеона. Вначале он встретил себе соперника в князе суздальском Константине, который также пошел в Орду за ярлыком на великое княжение Владимирское. Какое право имел Константин, хотя бы даже по старинным родовым счетам? Правда, он был троюродный брат Калиты, след., дядя сыновьям его; но такое старшинство и прежде было недействительно, если оно ограничивалось известными обстоятельствами, которые здесь имели место. Андрей Ярославич похитил старшинство и был свергнут Невским, по смерти последнего в. князем не был, сын его Василий также: но мы знаем, что если отец не был старшим в роде, то сын считался постоянно младшим и не способным к наследованию старшинства{617}. След., Константин Суздальский искал в. княжения не по старому, но по новому порядку вещей, т. е. всякий князь имел право в том случае, если был богат и силен — богат, чтобы купить ярлыки, силен, чтобы поддержать себя против соперника. Для покупки ярлыка суздальский князь был довольно богат не собственными средствами, а новгородскою помощию; однако московский князь был щедрее, и ярлык отдан ему. Но ни князь суздальский, ни новгородцы не хотели обращать внимания на ярлыки: Константин примирился с Иваном только в 1354 году; тогда же и новгородцы приняли наместников московских.

Княжение Ивана II замечательно также продолжением вражды с Рязанью. Мы видели, что эта вражда началась при Данииле насильственным движением со стороны Москвы, захвачением городов и князя, потом убийством последнего при сыне Данииловом. Только что умер Симеон, как рязанцы начали с своей стороны наступательные движения и захватили Лопасню: здесь в первый раз упоминается молодой князь их, знаменитый Олег Иванович. Лопасня и 6 других мест были потеряны: вместо Лопасни Владимиру Андреевичу дан Новый Городок на устье Поротли{618}; но этот урон был вознагражден другими приобретениями в Рязанской области, что видно из слов Ив[ана] Ивановича] в завещании: «А то ся ми достали места рязаньская на сей стороне Оки, и с тых мест дал есмь князю Владимеру в Лопастны места, Новый городок на усть Поротли; а иная места рязаньская отьменьная сыном моим, поделятся на полы без обиды».

Всего замечательнее княжение Ивана следующим в Москве происшествием: мы имели уже случай говорить, что вследствие оседлости князей бояре должны были приобресть большее значение в княжестве; по той же самой причине и тысяцкий как член княжеской дружины, как боярин приобрел важное значение на северо-востоке. Теперь, при оседлости князей и переходе княжества от отца к сыну, тысяцкий получил возможность отправлять свою важную должность при нескольких князьях сряду без смены, след., будучи посредником между князем и городовым народонаселением, имел возможность приучить народ к себе, приобресть его расположение не только для себя, но и для потомства своего, почему князья назначили в тысяцкие сына умершего чиновника для удовольствия народного: отсюда наследственность должности в одном доме{619}. Ясно, что такая сила могла быть опасна прежде всего другим боярам, которых влияние стеснялось влиянием тысяцкого, а потом могла быть опасна и самой власти княжеской: отсюда интерес бояр, равно как интерес самого князя, требовал уничтожения сана тысяцкого.

В описываемое нами время должность московского тысяцкого отправлял знаменитый боярин Алексей Петрович; гордый народным к себе расположением, он поднял крамолу против Симеона Гордого, но был изгнан и лишен своих волостей; все три брата — Симеон, Иван и Андрей поклялись не принимать в свою службу мятежного боярина{620}, и, несмотря на то, он является тысяцким при