Встреча русского посольства Ф. Колычева в Гродно. Гравюра из «Атласа городов земного мира» Г. Брауна и Ф. Хогенберга. 1567 г. Фрагмент

Возвратившись в Александровскую слободу, Иоанн оттуда писал к боярам в Москву, велел им поговорить о литовском деле и отписать к нему в слободу, мириться ли с королем или не мириться. И в то же время велел обходиться лучше с Быковским. Бояре отвечали, что надобно Быковского отпустить к королю и с ним в грамоте отписать королевские неправды, что король государевых послов, Колычева с товарищами, задерживал не по прежним обычаям, и иные неправды короля припомянуть, а после в той же грамоте королю написать поглаже, для того чтоб сношений с ним не порвать, и если король захочет прислать гонца или посланника, то дать ему чистую дорогу. Царь на это отвечал вторым запросом: мириться или не мириться, и если мириться, то на чем? Бояре отвечали, что, когда король возобновит сношения, тогда и рассуждать, смотря по его присылке; Ливонской земли не уступать по прежнему приговору. Иоанн велел боярам сделать так, как они думают. В грамоте к королю Иоанн писал, что он за грубую его грамоту хотел было идти на него войною, но моровое поветрие помешало; задержка Быковского объяснялась так: «Исстари велось: которые приедут с разметом, тем живота не давывали».

В Литве очень обрадовались возвращению Быковского, возобновлению сношений, потому что состояние королевского здоровья заставляло думать о важных переменах: в Москву приехал гонец с просьбою об опасной грамоте на больших послов и в поклоне от короля назвал Иоанна царем, Иоанн велел печатнику спросить у гонца в разговоре, что значит эта новость? Гонец отвечал, что велели ему это сделать паны радные, чтоб почесть оказать государю. Следствием такой почести было то, что гонцу отдали задержанное имение Быковского; опасная грамота также была дана. Но уже по отъезде гонца пришла весть, что литовские воеводы, князья Полубенские, из Вольмара овладели нечаянно Изборском; царь послал своим воеводам приказ отнять Изборск у Литвы, и приказ был исполнен. С жалобою на Полубенских и с требованием отпуска пленного воеводы изборского отправлен был в Литву сын боярский Мясоедов, которому поручено было разведать: «Которым обычаем слово в Литве и Польше носится, что хотят взять на Великое княжество Литовское и на Польшу царевича Ивана, и почему это слово в люди пущено? Обманом или вправду того хотят, и все ли люди того хотят, и почему то слово делом не объявится, а в людях носится?» Мясоедову дан был также наказ: «Станет с ним говорить князь Андрей Курбский или иной который государев изменник, то отвечать: с изменником что говорить? Вы своею изменою сколько ни лукавствуете бесовским обычаем, а Бог государю свыше подает на врагов победу и вашу измену разрушает; больше того не говорить ничего и пойти прочь; а с простым изменником и того не говорить: выбранив его, плюнуть в глаза, да и пойти прочь».

В 1570 году приехали большие послы литовские Ян Кротошевский и Николай Тавлош. При переговорах начались опять споры о полоцких границах, насчет которых никак не могли согласиться. Тогда послы, чтоб облегчить дело, попросили позволения переговорить с самим царем и объявили, что ему особенно выгодно заключить мир; когда Иоанн спросил, почему, то послы отвечали: «Рада государя нашего Короны Польской и Великого княжества Литовского советовались вместе о том, что у государя нашего детей нет, и если Господь Бог государя нашего с этого света возьмет, то обе рады не думают, что им государя себе взять от бусурманских или от иных земель, а желают избрать себе государя от славянского рода, по воле, а не в неволю, и склоняются к тебе, великому государю, и к твоему потомству». Царь отвечал: «И прежде эти слухи у нас были; у нас Божиим милосердием и прародителей наших молитвами наше государство и без того полно, и нам вашего для чего хотеть? Но если вы нас хотите, то вам пригоже нас не раздражать, а делать так, как мы велели боярам своим с вами говорить, чтоб христианство было в покое». Иоанн в длинной речи рассказывал послам по порядку историю отношений Москвы к Литве в его царствование и заключил, что война не от него, а от короля.

Иван Грозный. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 г.

Заключено было перемирие на три года с оставлением всего, как было, с тем, чтоб в эти три года переговаривать о мире. Для подтверждения перемирия отправлены были в Литву князья Канбаров и Мещерский, которым дан был такой наказ: «Если станут говорить: государь ваш в Новгороде, Пскове и Москве многих людей казнил, отвечать: разве вам это известно? Если скажут, что известно, то говорить: если вам это известно, то нам нечего вам и рассказывать: о котором лихом деле вы с государскими изменниками лазучеством ссылались, Бог ту измену государю нашему объявил, потому над изменниками так и сталось; когда князь Семен Лугвений и князь Михайла Олелькович в Новгороде были, и тогда Литва Новгорода не умела удержать; а чего удержать не умеем, зачем на то и посягать? Если спросят: зачем государь ваш казнил казначея Фуникова, печатника Висковатого, дьяков, детей боярских и подьячих многих, отвечать: о чем государский изменник Курбский и вы, паны радные, с этими государскими изменниками ссылались, о том Бог нашему государю объявил; потому они и казнены, и кровь их взыщется на тех, которые такие дела лукавством делали, а Новгороду и Пскову за Литвою быть непригоже». Дан был наказ, как поступать послам в случае смерти Сигизмунда и избрания нового короля: «Если король умер и на его место посадят государя из иного государства, то с ним перемирия не подтверждать, а требовать, чтоб он отправил послов в Москву. А если на королевстве сядет кто-нибудь из панов радных, то послам на двор не ездить; а если силою заставят ехать и велят быть в посольстве, то послам, вошедши в избу, сесть, а поклона и посольства не править, сказать: это наш брат; к такому мы не присланы; государю нашему с холопом, с нашим братом, не приходится через нас, великих послов, ссылаться». Послы присылали в Москву приятные донесения: «Из Вильны все дела король вывез; не прочит вперед себе Вильны, говорит: куда пошел Полоцк, туда и Вильне ехать за ним; Вильна местом и приступом Полоцка не крепче, а московские люди, к чему приступятся, от того не отступятся. Обе рады хотят на королевство царя или царевича; у турецкого брать не хотят, потому что мусульманин и будет от турок утеснение; у цесаря взять – обороны не будет, и за свое плохо стоит; а царь – государь воинственный и сильный, может от турецкого султана и от всех земель оборонять и прибавление государством своим сделать. Хотели уже послать бить челом царю о царевиче, да отговорил один Евстафий Волович по королевскому темному совету, потому что король придумал вместо себя посадить племянника своего, венгерского королевича, но королевич умер. В Варшаве говорят, что, кроме московского государя, другого государя не искать; говорят, что паны уже и платье заказывают по московскому обычаю и многие уже носят, а в королевнину казну собирают бархаты и камки на платье по московскому же обычаю; королевне очень хочется быть за государем царем».