слёз пытаются развести!

— Поняла я, — и глядя мне в глаза: — Выручай, парень, потом сочтёмся! Обещаю!

— Соглашайся, — тут же подсказал Руслан. — Это шикарная сделка!

И что в этой сделке такого шикарного? Вон она даже ноги спрятала, а что с неё ещё взять?

Видимо разглядев в моих глазах сомнение, девушка предложила, подняв вверх пальчик с безупречным маникюром:

— Жизнь одного воина! Но только одного, при смерти или умершего не более пяти минут назад!

— Соглашайся, зашипел Степаныч.

Конечно, всё это попахивало бредом, но... А вдруг? Если бы тогда с Тунгусом у меня была такая возможность? Вот и Степаныч с Русланом считают, что это правда...

— Двух, — пытаюсь торговаться.

— Нет, я и так нарушаю всё что можно. Но самое главное в случае твоего отказа пострадают твои командиры... Ты бы и так согласился! Я могу передумать!

— Он согласен, — на два голоса произнесли командиры.

— Договорились.

— Вот и хорошо, — кивнув, встаёт. — Меня зовут Маришка. Просто вспомни обо мне и позови... — и с тихим хлопком исчезла.

Если сказать что я офигел, значит, скромно, потупив глазки промолчать...

— Это чего? Типа эта? Как её... телепортация что ли? — спрашивая, шарю перед собой руками. Увы, все надежды найти хоть что-то — не оправдались.

— Ну, типа того, — Рогожин пытается пожать плечами и морщится от боли. — Если ты подразумеваешь мгновенное перемещение? То можно сказать и так... — и вновь поморщившись, продолжил. — Нет, я так не могу.

— Да я и не спрашивал!

— Но собирался...

— Даже не думал!

— Так! — Руслан, сощурив глаза, пристально посмотрел на меня. — Ты кто? Куда моего сержанта дел?

Мне осталось только тяжко вздохнуть и покаяться:

— Ладно, ладно, хотел! И вообще, кто это такая была?

— Как кто? Ты же слышал Маришка!

— Руслан, у меня с памятью нормально. Я помню, как её зовут, а вот кто она и что это за бред с павшим воином?

— Это не бред, — Степаныч задумчиво уставился в потолок. — Это фарт! Запомни её накрепко и если тебя шлёпнут: последняя мысль в твоей бедовой голове, должна быть о ней. Понял?

— Не а...

— Блин, ты чего тупишь? У тебя реально — жизнь в запасе! Главное чтоб призвать успел, так что учти — если пуля мозг тебе вынесет, это не поможет... Понял?

— Ага... — киваю, пытаясь осмыслить полученную информацию. Выходит плохо... — А кто она?

— А вот это тебе знать рано. Именно рано! Ты ведь веришь нам с Русланом?

— Честно?

— Честно, — усмехнулся Степаныч, а Руслан только закатил глаза, делая вид: и за что мне такое наказание?

— Кому если не вам? Вы конечно темнилы старые, но всегда вроде только на пользу... Но потом расскажите?

— Нет, Егор, — грустно произнёс Рогожин, — не мы. Тебе всё расскажут, когда придёт время. И ты сам поймёшь, что если бы мы тебе всё рассказали, было бы только хуже. И скажешь спасибо!

— Угу... А может, вы меня разводите, как эту девицу на обещание?

— Ты чего? — прапор беспокойно заёрзал. — Это случайно вышло! Мы тебя только подлечить хотели...

— Ага... Так я и поверил!

— А ты поверь! — глаза капитана стали стальными. — Как мы могли, ведь девушка может обидеться и отомстить!

Умному достаточно, ещё не хватало, чтоб эта мадама мстить начала:

— Да я прикалываюсь! Не всё же вам надо мной!? Вы же не такие!

— Вот именно, — глаза Руслана снова улыбались, хитро так, — такое не просчитать!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Следующие двадцать минут пролетели в незамысловатой беседе: что да как... Особенно повеселил капитана душевный порыв Балагура.

— Кстати, как успехи в освоении отжиманий?

— Да нормально, прибавляет не по дням, а по часам!

— Ну и хорошо, чем бы детинушки не тешились, лишь бы девки в подоле не таскали...

— Не до девок ему, — хохотнул я, — еле до кровати доползает. Даже к Таньке не бегает.

— Ох ты ж. Ну и зверь ты, сержант... Завязывай, заездишь пацанов! Во всём должна быть норма!

— А у тебя была?

— Конечно! К поварихе же бегал? Значит, силы оставались.

— Логично!

Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Васильев:

— Привет честной компании, и особенно выздоравливающим! Руслан Иваныч, ты же выздоравливаешь?

— Стараниями Юрия Степаныча, надеюсь, через пару недель спасти своих парней от гнёта злобного сержанта Милославского!

— Так надо ему старшого дать, чтоб злобность званию соответствовала!

— Вот и займись!

— Займусь, займусь. Дело сделают, и сразу всех повысим. Минимум до младших...

— Всех? Думаешь проканает?

— Я же говорю после дела! Там всё проканает! Главное, чтоб сержант не облажался!

Вы поняли, о чём разговор? Я вот нет! Сижу как дурак и хлопаю глазами. Какое дело?

— Кхм...

— А? Чего тебе Милославский? — довольный жизнью майор так и лучится счастьем.

— А что мне надо сделать? И при чём здесь все?

— Как при чём? Капитан выздоравливает, Степаныч его лечит, я точно хреновый диверсант, остаёшься только ты!

Понятно, что ничего не понятно... Похоже, что на моём лице информация об этом проступила если и не огромными буквами, то большими точно...

— Придётся покомандовать самому, Егор, без моего чуткого руководства, — Рогожин впился в меня взглядом, похоже, ища следы паники. «Ага, счаз. Удивление? Да! Паника? А хрен вам!»: — Дело серьёзное, а командиры видишь какое дело!? Можно Степаныча с вами заслать, но меня надо на ноги ставить, а ты парень достаточно грамотный — справишься. Хотя и не по нутру мне это, но выбора нет, грядут серьёзные дела, а я валяюсь!

Вот теперь понятно, зачем они мадаму разводили. И даже зачем рисковали, чтоб запасную жизнь мне добавить — подстраховались... И обидно и приятно: с одной стороны недоверие, а с другой почти отеческая забота. Вот как с ними быть?

— Чего молчишь то? — не выдержал Васильев. — Согласен?

— А что можно отказаться? — встрепенувшись, пускаюсь в словоблудие: — От спасибо! А чего раньше