Тем временем князь Мещерский, находясь в адмиральской каюте вместе с Аржановой, ожидал сбора всей разведывательно-диверсионной группы и задавал Флоре вопросы, на его взгляд, важные для их будущего:

— Вы действительно собрались замуж?

— Отчего вы так решили, Михаил?

— Но вы же сказали ему…

— Надеюсь, вам понятно, как сильно мы сейчас зависим от этого человека.

— Значит, вы обманули его?

— Разве? — удивилась Аржанова. — Я только попросила месяц на размышление, и все. Но вообще-то командор мне нравится…

— Месяц, — задумчиво повторил молодой офицер. — Целых тридцать дней. При нынешней ситуации все тут может поменяться кардинально.

— Вот именно, — Аржанова села в кресло, стоящее около койки.

Уперев руки в его подлокотники, обитые бархатом, она сплела пальцы и, глядя на них, постаралась сосредоточиться. Секунд-ротмистр посмотрел на ее отрешенное лицо и в молчании сделал четыре шага к стене с большим окном, повернулся и отмерил те же четыре шага обратно к двери. Никакого обсуждения им более не требовалось. Они без слов понимали друг друга.

Первыми, как обычно, явились слуги курской дворянки: Досифей и его сын Николай. Низким поклоном они приветствовали барыню. Она жестом разрешила им сесть. Сидеть и слугам, и пришедшим вслед за ними кирасирам пришлось на доске, положенной на две табуретки, и на полу. Другого места в каюте не имелось. Да и здесь им пришлось тесниться, потому что были они людьми могучими, высокими, широкоплечими, чем заметно отличались от низкорослой команды «Хотина».

Аржанова не стала произносить пространных речей. Турецкий трехмачтовик, шедший впереди флагманского корабля, уже могли наблюдать все и без подзорной трубы. Может быть, до него оставалось километра два-три. Анастасия лишь сообщила, что это враги, и, вероятно, произойдет рукопашный бой, в котором они должны принять участие, приложив максимум усилий к тому, чтоб завершился он победой русского оружия.

Князь Мещерский нарисовал картину, в большей степени конкретную. Расположение разведывательно-диверсионной группы на палубе зависит от того, каким бортом, левым или правым, подойдет «Хотин» к неприятельской шебеке. Взаимодействовать придется со здешней абордажной командой, насчитывающей 38 солдат, вооруженных пехотными фузеями. Начнет бой, конечно, судовая артиллерия. Как известно, в обеих палубных батареях стоит по 12 пушек. Они будут вести огонь двенадцатифунтовыми ядрами, также — картечью и гранатами. Как вооружены турки, пока никто не знает. Сие обстоятельство выяснится лишь при начале схватки. Но кирасиры привыкли воевать не числом, а умением, тем паче — с басурманами.

— От це добре! — после некоторой паузы весело произнес сержант Чернозуб. — Набрыдло вже торчаты на цьей посудине. Ниякой справы для нас тут немае.

— Кто первым вступит в бой: мы или солдаты? — осторожно спросил капрал Ермилов.

— Солдаты — ответил секунд-ротмистр.

— Стало быть, мы — в резерве… Ну тогда разберемся… Сначала — стрелять, потом взять нехристей в палаши… Держаться дружно… Где наша не пропадала… — наперебой заговорили кирасиры, довольные такой диспозицией.

— Что с огнестрельным оружием? — прорезал этот гомон вопрос вдовы подполковника.

— Не извольте беспокоиться, матушка-барыня. Несмотря на страшную мокроту кругом, оружие — в полном порядке, — выступил вперед Николай, которому было доверено техническое обслуживание имеющихся в экспедиции карабинов, штуцеров, пистолетов. Аржанова знала, как холил и берег в плавании кремнево-ударные замки и стволы молодой слуга, но уточнила:

— А твой «Дружок»?

— Лучше прочих! — отрапортовал он.

— Пойдешь со мной. Понадобится очень точный выстрел. Один. Или два. Или три. Но насмерть.

— Как в крепости Чуфут-Кале? — спросил Николай.

— Ну это было бы великолепно!

Анастасия верила в силу традиций. В том числе — созданных ею самой. Когда в мае 1782 года она со своими людьми вошла в Крым через полуостров Чонгар, то воевать с мятежниками им довелось немало, причем рассчитывая исключительно на собственные силы, хитрость, выдумку и сноровку. Традиция общей короткой встречи перед трудной операцией возникла даже без особых ее стараний. Бойцы хотели видеть Флору, она хотела видеть их. Уверенность в успешном исходе дела передавалась, пожалуй, не смыслом слов, но скорее — интонацией, с которой их говорили, во взгляде, в выражении лица. Нужно было лишь хорошо знать друг друга, читать мысли и настроения, как строки в открытой книге. И главное никогда не лгать, не притворяться…

Стуча сапогами и переговариваясь, кирасиры покидали адмиральскую каюту. Глафира стояла у стены отделяющей каюту от гардеробной. По давно заведенному обычаю горничная являлась непременной участницей таких встреч, но держалась на них незаметно: где-нибудь за спинами мужчин или сбоку, сидя на приступочке. Бывало, после общего сбора, барыня вдруг спрашивала служанку, внучку деревенской колдуньи, что теперь здесь почудилось ей, что послышалось.

Сегодня ранним утром Глафире захотелось погадать на картах. К ее удивлению, тузы, короли, дамы и валеты, отпечатанные на атласной бумаге в городе Берлине, повели себя крайне беспокойно. Они предсказали реки крови. Короли черной масти «треф» и «пик» замышляли злодейство против дамы «бубна», под чьим ликом горничная обычно подразумевала свою хозяйку. Однако в ожесточенной схватке доблестный король «бубна», защищая ее, ударами меча сокрушал вражеские козни и предлагал руку и сердце даме «бубна». Последнее обстоятельство приводило в сильнейшее волнение валета «бубна», но противиться воле старших карт он не смел. Потом суженые отправлялись в дорогу. Она приводила их в казенный дом. Здесь они почему-то расставались. Зато дама «пик», возникшая неизвестно откуда, делала даме «бубна» невероятный подарок.

Не ведая, какое толкование можно дать сей странной картине, горничная смешала карты на столе, затем собрала, перетасовала, прочитала заклинание, в котором называла их своими родственниками и просила говорить только сущую правду. Опять легли на скатерть раскрашенные картинки, и опять Глафира в растерянности застыла над ними. Коварные враги, схватка, реки крови, победа, любовь, разлука, нежданный дар.

Гадальные карты служанка засунула в холщовый мешочек и спрятала на дно сундука. Видимо, водная стихия плохо влияла на поведение рисованных дам и королей. Пусть отдохнут, дождутся берега. Там, на суше, Глафира еще поговорит с ними, а пока нужно приготовить для барыни ее кирасирский мундир. Горничная достала из шкафа и повесила на плечики суконные камзол и кафтан соломенного цвета и с оловянными пуговицами.

К полотняной подкладке кафтана на левой стороне груди был пришит небольшой карман одного с подкладкой цвета, морковного. Конечно, там имелось место для платка, но Глафира вложила в него только овальную камею с вырезанным профилем богини-воительницы Афины. Полудрагоценный камень агат показался служанке теплым, почти живым. Она сочла это добрым знаком.