— Я тебе дам Степан! Только попробуй спугнуть этих байкеров… — И тут я зло и густо выматерился.

— Уважаю командир! — восхитился по внутренней связи Николай. — Я аж проснулся от такого изыска. Где так учат, а?

— Где меня учили, уже не получится…

— А что так, командир?

— У батьки покойного пару раз уроки взял…

— Тогда, да… А жаль… — и тут же поправился, — и батьку твоего, и вообще…

— Командир! Ведь уйдут же ироды!!! — опять заныл наводчик.

— Даже не мечтай Степан! Ты меня знаешь, если что, завяжу тебе конец в такой узел — твоя Аленка слезами изойдет, а не развяжет. Поставить пулемет на предохранитель! И молчок у меня! Ты чего там, Паша?

— Ладно, не лайся, — буркнул заряжающий. — Все в порядке, это я Степку подзуживал, скучно мне.

— Погоди, щас, Прохоров Павел, будет тебе работка. Успевай только поворачиваться! Взмокнешь, приготовил бы лучше полотенчик, усы свои обтирать.

— Ничего, они привычные, перетопчатся — бодренько так ответил Паша.

Пока шел этот зубоскальнй трындеж, который здорово снимал мандраж, мотоциклисты развернулись на полном ходу и пронеслись назад. Пыль, поднятая ими, медленно оседала. До конца рассеяться она не успела, как из-за леса на повороте дороги показался первый немецкий танк, следом за ним — второй, третий… Все затаили дыхание.

— Ну, Прохоров… — прохрипел сипло Логинов. И я добавил: — Пал Иваныч, дорогой мой, ненаглядный…

— Да понятно все, что ты мне титьки мнешь командир! Сноровисто, без суеты, пока ты наводишь и стреляешь я отдыхаю и наблюдаю в своем секторе.

— Соображаешь, — не зло буркнул мой наводчик.

— А ну, тихо! Отвлекаете!!!

П.С. Огромная просьба! Этот фрагмент я залил по новому, вроде "слипшихся" слов нет, но вдруг...

Фрагмент 21

Глядя в бинокль нашел нужный ориентир. "Правильно, точно этот ориентир. Теперь оглядеться". Поверх бинокля глянул и увидел — на опушку выехало два танка: " Т -II, легкие, — я уже разбирался в немецких танках: "Говорят, их делают чехи. Вот это братья -славяне!". Эти танки начали маневрировать, двигаясь вдоль опушки леса. "Вызывают огонь на себя, с#ки", — но расстояние около километра: "Далеко однако… как и до победы… Только доживешь ли до нее?'' — мелькнула, так не кстати, пришедшая в голову гнилая мысль. Откинув ее в сторону, я трижды сплюнул через плечо и всё свое внимание отдал полю, еще не начавшегося боя.

Немцы, видя, что мы не ведемся на их провокацию, возобновили обстрел, завыли мины, ''пока не накрыло разрывом, надо спрятаться в домик''.

И не откладывая это дело в долгий ящик, я загремел верхним люком, забираясь в башню. Ну вот, теперь весь экипаж снова на местах, и сейчас начнется то, ради чего они тут все оказались.

Откинувшись на сиденье я первым делом осмотрелся. По расслабленной позе Кольки было стопроцентно понятно что он задремал. Я понимал, что его дело теперь маленькое, заводить танк придется не скоро, если придется вообще, но тем не менее…

— Сержант, не дрыхнуть! — рыкнул я в переговорное устройство, прижав к своей шее микрофоны лорингофона. — Спишь ведь ЗАРАЗА?

Было видно, как после моего пистона дернулась голова механика, и мне явственно представилось с каким трудом он сейчас размыкает тяжелые веки.

— Никак нет, не сплю, — ответил он.

— Ври у меня! А кто только что храпел? Гляди… Всякое может произойти.

— Понятно…

Прижавшись лбом к прибору наблюдения, я почему-то первым делом осмотрел позиции пехотинцев и артиллеристов, они все попрятались. Над брустверами торчали только головы наблюдателей. Наконец западнее дороги, из леса, показались танки, которые сразу же начали разворачиваться веером, двигаясь почти синхронно, занимая боевые порядки. "Бля… Как их до хрена!", — на секунду в душе поселился страх, который как механический калькулятор «Феликс» начал считать: — Один, ..., три, ...., пять ..., семь с орудием по-меньше, это средние — «тройки», и еще другие, у них орудие «окурком» — «четверки». За ними пылили более легкие танки, эти не так страшны, но их уж очень до хрена, как саранчи, да еще вперемешку с бронетранспортерами.

Немцы двигались, построившись клином: впереди средние танки, а за ними все остальные. "Тройки" и "четверки" двигались первым эшелоном. Короткая остановка — выстрел — движение — остановка — выстрел. Переваливаясь на ухабах, как "слоны", бронированные машины постепенно увеличивали скорость. Огонь усилился, стреляли кроме танков, пулеметы с бронетранспортеров, навесом били минометы, артиллерия, но стреляли пока по пехотным окопам, разрывы ложились вразброс, по всему переднему краю. Слева был глубокий длинный овраг, там не пройдут, а справа топкое болотце.

На нас в атаку шел танковый батальон с мотопехотой при активной поддержке артиллерии. Но мякотка была в том, что ромбом немцы могли дойти только от леса до болотца, а дальше танкодоступная местность сужалось до ширины гравийной дороги, которую проложили местные для сообщения между несколькими деревеньками весной и осенью, кода вода заливала низину. Вчера, пока парни копали, я своими ножками прошелся аж за болотце и на сто процентов убедился что по низинке, слева от дороги топкая полоса метров в семьдесят шириной действительно тянулась вдоль дороги, итанки по ней не пройдут, а справа болотце.

Но несмотря на это, все равно очень до хрена высыпало немцев для стрелкового батальона, ослабленного предыдущими боями, где людей треть от штата не хватает! И хоть есть при нем пара батарей «сорокопяток», не полных кстати, как и минометная батарея и плюс мы… типа экспериментальные. Вот и вся артиллерия против их танкового батальона. Не соврала разведка… Наши пока не стреляли, строго выполняя приказ «открывать огонь только по команде!».

Скосил взгляд на Степана, который в этот момент приник к прицелу, так как он имел привычку еще на срочке говорить во время наводки. Не изменил он ей и сейчас: — Вот ты родной в перекрестье! … сопровождаем, — добавил он вполголоса сам себе, но через ТПУ было все отлично слышно что он говорит.

Давно, еще во время совместной службы мы заметили за ним такую странность, разговаривать во время работы, потом это проявилось во время учебных стрельб, и вот сейчас снова. А война, тоже