– А вы, стало быть, знаете? – скептически уточнил Такэда.

– Держите, – журналистка невозмутимо достала из сумочки пухлый бумажный конверт. – Хотя мне, честно говоря, удивительно, что этим вынуждена заниматься лично я и бесплатно, а не ваши молчи-молчи за свою непомерную смершевскую зарплату с боевыми надбавками.

– Что здесь? – Такэда вытащил из конверта несколько первых страниц характерного желтоватого цвета с орденами, профилями императоров и огромными стилизованными иероглифами в заголовке. – «Тэйкоку но юнге»? «Воля императора»? «Спутник имперского каботажника»? Что это за подборка янтарных страниц, Зинаида Юлисовна?

– Небольшая шарада, – журналистка коварно улыбнулась. – Дружеская. С очень нужной вам отгадкой. Если вы или ваши бездельники с малиновыми околышами поймёте, что всё это значит, и справитесь раньше, чем судно оставит порт, я добровольно покину борт, даже если мне придётся делать это вплавь. Если нет – с меня так важный для вас ответ. Всё нужное тут есть, я лично проверила. Ну что, командир, достаточно ли у вас силы юности для такой ставки?

– Вообще-то, – ухмыльнулся в ответ ей Такэда, – на моём рабочем столе пылится утренняя шифровка уровня штаба флота с текстом примерного содержания: «Взять на борт, по возможности оказывать содействие». Но теперь, когда вы предложили боярское пари, я с удовольствием его принимаю. Вам покажут временное место в кубрике, Зинаида Юлисовна, но я искренне надеюсь, что возиться с распаковкой багажа не придётся.

– С огромным удовольствием вас расстрою, Такэда-сан. – Кривицкая совершенно хулигански подмигнула и повернулась к выходу с мостика. – До скорого, надеюсь, очень долгого и очень плодотворного нашего сотрудничества.

Такэда вежливо кивнул и хранил молчание, пока эскорт не проводил нежеланную гостью с мостика. Затем он всё же пересмотрел содержимое конверта. Всё то же самое. Стопка имперских газет за прошлые месяцы, в которых на первый взгляд не публиковали ничего, кроме одобренного министерством дезинформации беззубого и безликого пропагандистского материала.

– Командир, всё действительно так плохо? – вполголоса осведомился Харальд Катори.

– Всё ещё хуже, – откликнулся Такэда. – Не стоит вестись на её ум и безобидную внешность. Эта гиена пера с радостью выроет и обнародует любой залёт наших золотых девочек. И уж кому ещё, как не всем здесь присутствующим, знать, что ей для этого даже особо трудиться не придётся!

– О, – Харальд Катори скривился. – Вот как?!

– А узнаю, что кто-то дал ей интервью, – повысил голос Такэда, – разжалую и посажу!

Если на мостике кто и удивился такой эмоциональности командира, любые сомнения эти люди благоразумно сохранили при себе.

– Что ж, минна-сан, я вас ненадолго покину. – Такэда улыбнулся каким-то своим мыслям. – Иногда минус на минус – это не два минуса, а один плюс. Самое время проверить, насколько это работает с неприятными людьми, не так ли?

Нужного ему человека Такэда нашёл в подпалубных мастерских. Верный дворецкий аристократического семейства Тояма, Калеб Эффиндопуло безропотно трудился на грязной и неблагодарной работе за слесарным верстаком. Но даже там измазанную в масле ветошь и проволочный ёршик он держал словно приборы на званом ужине.

– Калеб-сан, разрешить вас прервать, – первым начал Такэда.

– Такэда-доно. – Бесстрастное лицо дворецкого не выдавало никаких эмоций, но что нежданный визит командира не сулит ему ничего хорошего, он понял верно.

Разумеется, Такэда с огромным удовольствием оправдал его опасения.

– Калеб-сан, – вкрадчиво начал он. – Вам что-нибудь говорит имя Зинаиды Юлисовны Кривицкой?

– Щщибаль! – На инструментальном столе негодующе звякнули инструменты. – Такэда-доно, пожалуйста, скажите мне, что она…

– На борту, – закончил Такэда. – В связи с чем я решил, что ваши таланты всё же достаточно хороши, чтобы заслуживать некоторого служебного повышения.

– Нет. – Дворецкий попытался отойти на шаг и встретил на полдороге верстак. Снова негодующе звякнули инструменты. – Пожалуйста, Такэда-доно. Айвен Иванович… Девой озёрной… Аримасэн… хранительницей нашей…

– Поздравляю, – Айвен демонстративно похлопал дворецкого по рукаву матросской робы. – С этого дня вы ударной полусотни особого материального обеспечения урядник. А ваша единственная подлинная боевая задача доведена лично командиром, то есть мной, и в устном порядке. То есть сейчас. Вы сведёте последствия от пребывания лучшей журналистки «Москвы сбоку» на судне к абсолютному допустимому минимуму для борта и экипажа.

– Я могу поторговаться, Такэда-доно? – осторожно спросил дворецкий.

– Списки на экипаж не утверждены, – согласился Такэда. – В моих полномочиях назначить близняшек Тояма с временным повышением головами красного и чёрного стационарных отрядов. Хотите вывести их сейчас из-под удара – я приму и пойму ваше решение.

– Благодарю вас, Такэда-доно, – Калеб улыбнулся. – Но в этом случае юные госпожи сами меня сожрут. Без соли. Признаться, я куда больше думал о травматических несчастных случаях без летального исхода, которые помогли бы сделать невозможной дееспособность нашей общей проблемы на борту.

– Исключено, – с явным сожалением произнёс Такэда. – У неё слишком много должников в золотой сотне.

– Похоже, это будет интересная работа, Такэда-доно, – согласился Калеб Эффиндопуло.

– Я уже видел, как вы завариваете чай и меняете прожжённые стволы, – Такэда улыбнулся. – Но если бы вы умели только лишь одно это, вы бы не стали дворецким золотой сотни. Покажите мне свои настоящие таланты, Калеб-сан. Боги мне свидетелями, для этого самое время!

Глава 6

Он направил револьвер в сторону моря и нажал собачку. Последовал оглушительный выстрел, и одновременно механизм выбросил горячий дымящийся патрон вбок, вдоль палубы.

Перевод одной классической книги о южных морях

Подводник и экзотическая кулинария

На «малом вперед», в режиме подзарядки, да еще с дифферентом на корму, «Имперец» в надводном положении выдавал даже не паспортные пять узлов, а ближе к трем. Но и в таком режиме мощности громадных дизелей вполне хватало, чтобы при закрытых люках и заслонке «хобота» обеспечить качественный сквозняк через всю подводную лодку – начиная от верхней пары носовых торпедных аппаратов, сквозь трубы которых свежий воздух сейчас и поступал.

Фон Хартманн отлично понимал, что изрядно рискует – находясь в глубине вражеских вод, всплыл в надводное положение, да еще выгнал на палубу почти весь личный состав, оставив на постах лишь минимальную вахту. Но, во-первых, носовой отсек действительно нуждался в радикальном проветривании. А во-вторых, дать личному составу хоть немного расслабиться перед обратной дорогой тоже стоило – в этом пункте они с доктором в кои-то веки совпали мнениями.

Тем не менее спокойствия фрегат-капитану это понимание не добавляло. Как и завистливые взгляды, которыми дежурная вахта периодически награждала резвящуюся на палубе толпу. Поймав очередной такой взгляд, Ярослав не выдержал.

– Старший матрос Тимохина!

– Командир?! – От испуга девчонка чуть не выронила тяжеленный бинокль, и Ярослав почти устыдился своего «педагогического порыва». Но именно что «почти». Отправить эту испуганную девчушку с веснушками и двумя косичками