В руках каждая из девушек несла перед собой большой кувшин с широким горлышком, скорее напоминающий вазу.

Степан с Лаврентием опрометью бросились к берегу, едва не ломая себе ноги в прибрежных камнях. Люди на берегу застыли в немом оцепенении, глядя на движущуюся к ним процессию.

Мысль о том, что остров, к которому их принесло ночью, обитаем, уже приходила в голову Степану, и, наверное, не только ему. В этом случае следовало ожидать, что рано или поздно появятся местные жители: рыбаки с ближайшего хутора или пастушонок, пасущий коз на верховых лугах…

Но пять девушек в прозрачных одеждах и с венками на головах?

– Срам-то какой, – хмыкнул Лаврентий, когда процессия приблизилась и едва скрытые тканью гибкие тела стало можно увидеть совсем рядом. – И не стыдятся ведь…

– Ну и дела! – сипло сказал Демид, стоявший рядом с округлившимися глазами.

– Добро пожаловать, – произнесла одна из девушек, останавливаясь перед Степаном и глядя ему прямо в глаза. – Мы не хотели вас будить, потому что вы устали этой ночью.

Вторая девушка выступила вперед и так же, глядя капитану в глаза, протянула ему кувшин.

– Это поможет вам подкрепиться, – сказала она. – Выпейте, вам обязательно понравится.

Степан взял протянутый ему кувшин и заглянул в него. Затем опустил в широкое горлышко нос и принюхался. Ну да, сомнений не оставалось – это было вино. Самое настоящее вино! Красное, терпкое, с удивительным тонким ароматом.

После стоянки в Сан-Мало и многочисленных бочек вина, захваченных сначала на пиратском корабле, а затем на галере, Степан уже мог сказать, что отчасти знает толк в винах. Это было одно из самых лучших, высшего сорта!

Это же подтвердил и шагнувший вперед Альберт фон Хузен. Он также заглянул в кувшин и понюхал.

– Ну, вино не лучше баварского, – скептически заявил он. – Но, похоже, очень хорошее.

– Выпейте, – повторила девушка. – Это самое лучшее, что у нас есть. Мы приготовили его специально к вашему прибытию.

Пить или не пить? В горле у Степана пересохло как от охватившего его волнения, так и от наступившей неожиданной жары.

Но, во-первых, странно пить с утра – это непорядок. А во-вторых, не подмешано ли в вино что-либо? Например, сонное зелье? Они выпьют и заснут и не смогут оказать сопротивления. Так очень скоро можно вновь, уже в третий раз, оказаться узником…

А еще хуже – отрава! Что, если в вине смертельный яд?

Девушки протягивали свои кувшины всем морякам, и сложный вопрос о допустимости риска внезапно решился сам собой. Агафон шагнул вперед и, крепко ухватив протянутый ему кувшин, запрокинул голову и принялся жадно пить. С прошлой ночи он был сам не свой, и жизнь была ему не мила. С обвязанной тряпицей головой, бледный и напуганный, он готов был выпить теперь что угодно – хоть яд…

Следом за своим товарищем к кувшину припал Ипат. Оба они, попытавшись ночью бунтовать, оказались проигравшими. Не просто проигравшими, а избитыми и униженными. Сейчас они не знали, как себя вести, и потому были готовы на самые безрассудные поступки.

Степан глядел на то, как два его врага пьют неизвестный напиток, и в голове его зарождались нехристианские мысли.

«Вот отравятся, – злорадно думал он. – И будет очень хорошо. Двумя смутьянами на борту меньше, и то слава богу. И я буду тут совершенно ни при чем – сами решили рискнуть».

Но с обоими ничего не произошло. Они кончили пить, утерли губы рукавом и остались живыми.

– Вы боитесь? – внезапно спросила девушка у Степана. – Не надо бояться, капитан Кольцо! Это приветственный напиток. Вы – желанный гость на нашем острове.

И только сейчас, в эту минуту, до поморского капитана вдруг дошло то, что раньше не приходило ему в голову. Чего он не замечал. Девушка не говорила! Она стояла перед ним, полуоткрыв лепестки своих розовых губ, но слова не вылетали из ее рта. Все, что она «сказала», прозвучало лишь в голове у Степана и его товарищей.

Девушка просто доносила до них свои мысли, облеченные в слова. И эти слова напрямую звучали у него в голове.

Он резко обернулся и обратился к стоявшему рядом Альберту:

– Ты понимаешь, что она говорит?

Баварец кивнул, и в тот же миг его глаза сверкнули – он тоже внезапно понял.

– На каком языке она говорит? – спросил Степан, но это было уже лишнее: девушка обращалась мысленно и, таким образом, говорила на всех языках мира одновременно. Каждый человек понимал ее слова на своем собственном языке, без всякого перевода и абсолютно точно, потому что это были не слова, а облеченные в язык мысли.

– Это – волшебство, – прошептал сдавленным голосом Лаврентий. – Такого не умел делать даже мой дедушка, а он умел все!

Он схватил Степана за руку и сдавил ее.

– Нужно убираться отсюда, – шепнул он. – Здесь такая магия, против которой я бессилен. И любой человек бессилен.

– Нам что-нибудь угрожает? – спросил так же шепотом Степан, но в ответ колдун лишь неопределенно пожал плечами. Он ничего не знал и не понимал в этом странном месте…

– Вам ничего не угрожает, – раздался в голове голос девушки, и поморский капитан невольно покраснел. Как он не догадался, что глупо шептать в присутствии этих девушек: если они могут доносить до тебя свои мысли, то уж наверняка могут и услышать твой шепот…

Собственно, нужно было пить вино: ничего другого не оставалось. Не позориться же дальше со своими страхами. Если бы кто-то хотел их поубивать, он бы легко сделал это ночью, когда они были беспомощны и слабы.

Запрокинув голову, Степан пил вино, показавшееся ему райским напитком. Оно несло в себе ароматы заморских фруктов, в нем был воздух диковинных стран и вкус умиротворения. Выпив этого вина, хотелось умереть от блаженства, потому что такая минута может никогда не повториться.

– Как называется ваш остров? – спросил капитан, передавая кувшин стоявшему поблизости Альберту.

Услышав, что остров называется Ихме, он оживился.

– Так мы ведь уже были здесь, – сказал он. – Мы высаживали здесь Эвелин – племянницу архиепископа фон Штернберга. Она хотела, чтобы мы доставили ее к тете.

– Эвелин… Эвелин, – проговорил голос девушки в голове у Степана. – Она здесь, с нами. Вы непременно увидите ее. Если вы уже отдохнули и готовы идти, то мы приглашаем вас подняться наверх. Наш остров в вашем распоряжении.

– А что ждет нас наверху? – чуть осмелев, задал вопрос Лаврентий. Глаза его были безумны, он весь трясся. Степан вспомнил, как плохо чувствовал себя колдун в тот раз, когда бриг причалил к Ихме, высаживая Эвелин. Видимо, ему тут не климат…

– Вас ждут во дворце, – последовал ответ. Лицо девушки оставалось бесстрастным, но не холодным, не отстраненным, а исполненным глубокого покоя.