Бармен кивнул и поставил перед ними две тарелочки с арахисом. Де Джерси не собирался маячить рядом с другими людьми, которые могли их подслушать, поэтому поманил Вестбрука за маленький столик в темном углу зала.

– Что ж, все это очень таинственно, прямо как в шпионском фильме, – криво ухмыльнулся Вестбрук. Официант принес им напитки и еще арахиса. – За ваше здоровье! – Лорд опустошил бокал. – Когда имеешь дело с Интернетом, то и не поймешь, взаправду все или нет. Я не слишком в этом подкован. Один приятель посоветовал пройтись по сетевым просторам и поискать там работу. Я ходил в интернет-кафе, ужасное заведение! – Вестбрук обвел взглядом бар. – Сто лет здесь не был. Странное место.

– Поэтому я его и выбрал.

– Может, просветите насчет вашего проекта? Вы сказали, что пишете роман. Надеюсь, не очередную книгу о принцессе Уэльской?

– Нет, но это того стоит.

– Хорошо, вот только если вы решите использовать меня в качестве подсадной утки, мое имя вряд ли поможет. Какое-то время оно меня выручало, когда я только вышел из тюрьмы, но сейчас я не вызываю у людей былого интереса. Похоже, я сам себя закопал, да?

– Вовсе нет.

– Что ж, как я и сказал, дни моей славы миновали.

Де Джерси улыбнулся. Его светлость говорил о себе с самоуничижением и пренебрежением, что даже забавляло. После еще двух мартини у Вестбрука развязался язык. Он мог бесконечно вещать про свою жизнь в тюрьме, про сокамерников, с которыми вместе сидел. Наконец он чуть сбавил темп:

– Что ж, давайте заканчивать светскую болтовню. Чего вы от меня хотите? Полагаю, у вас какой-то шкурный вопрос, не совсем законного характера.

– Можно сказать и так, – ответил де Джерси, проникаясь к лорду симпатией.

– Что вам нужно?

– Вы.

Вестбрук выглядел растерянным.

– Мне нужны вы, а в особенности ваш прошлый опыт.

– За решеткой?

– Нет, до этого.

– Правда? Зачем?

– Для книги, которую я пишу.

– Ах… «Аристократа арестовали за мошенничество и упекли за решетку», вроде того?

– Нет, я имел в виду ваши взаимоотношения с королевской семьей. Если точнее – знания королевского двора и повседневного быта королевы. Церемониал. Например, я хочу побольше узнать о придворных дамах ее величества: где они стоят, как одеваются, как обращаются к ней. А также сколько охранников сопровождают королевскую процессию, во что они одеты, сколько их в каждом автомобиле и все в таком духе.

Вестбрук нахмурился, глядя в пустой бокал из-под мартини:

– Конечно, вы хорошо мне заплатите.

– Очевидно, что так.

– И о какой сумме речь?

– Зависит от многих вещей. Я должен вам доверять. Чем больше подробностей вы предоставите, тем выше гонорар. Я готов заплатить за информацию большие деньги. Заказать вам еще выпивки?

– Вряд ли мне стоит и дальше пить. Можно кофе.

Де Джерси похлопал Вестбрука по руке:

– Хорошо. Я бы не хотел работать с пьяницей. Простите.

Эдвард вышел из-за стола, заказал кофе с сэндвичами и направился в уборную. Он хотел дать его светлости немного времени на раздумье, разбудить в нем жажду денег, которые ему предложили, желание стать частью команды.

Сэндвичи стремительно исчезли, а когда де Джерси заказал второй кофейник, Вестбрук переменился, очевидно протрезвев. Он откинулся на стуле, закурил шестую по счету сигарету и втянул дым через нос.

– А теперь выкладывайте на стол хоть какие-нибудь карты. В первую очередь кто вы, черт возьми, такой? Появились не хуже Джеймса Бонда. Не могу понять, что вы за человек, хотя обычно я неплохо разбираюсь в людях. На историю с романом я не купился.

Де Джерси кашлянул, слегка замешкавшись, а потом заговорил:

– Хорошо, меня зовут Филип Симмонс, и, собственно, я никто. Последние двадцать пять лет я жил в основном в Штатах, устроил себе уютное гнездышко и собирался вскоре выйти на пенсию, но лишился всего из-за одной никчемной интернет-компании, которая должна была пополнить мое состояние и обеспечить мне безоблачную жизнь до конца моих дней. Но именно она сделала меня банкротом.

– Знакомое чувство, – сказал Вестбрук с гневными нотками в голосе.

– Мне нужно побыстрее вернуть себе деньги, – проговорил де Джерси.

– Я так и понял. Но с учетом ваших слов как именно вы собираетесь заплатить мне за информацию?

– Банкротство бывает разным. У меня остались кое-какие средства.

– Ясно, но ведь вам нужны эти сведения не для подарочного издания, так? Выражайтесь яснее, мистер Симмонс, не тратьте мое время.

– Я предлагаю отличный способ заработать.

– Насколько отличный?

– Вполне себе.

– Так о какой сумме речь?

– Если выполните свою часть сделки, ваша доля составит пять или шесть миллионов.

Последовала долгая пауза. Лорд Вестбрук снова закурил.

– Дело определенно незаконное. Дайте мне подумать. Вы хотите получить информацию о королевской семье и их дворе. И что вы станете делать дальше? Ворветесь в Кенсингтонский дворец? Если такова ваша задумка, то забудьте. Боже, туда столько раз проникали, что я даже сосчитать не могу, и каждый раз взломщиков ловили.

– Дело не в этом.

– Жаль. Я знаю это место как свои пять пальцев.

Де Джерси следил за Вестбруком, словно ястреб.

– Так вы мне скажете, в чем суть?

– Пока нет.

– Если дело в королевских драгоценностях, старина, то у вас нет ни единого шанса. Пустая затея. Только один раз паренек проник внутрь, – кажется, ему было шестнадцать. Ничего у него не вышло, но из-за своего обаятельного нрава он сумел сохранить голову на плечах.

– Я в курсе.

– Ах, значит, все-таки королевские драгоценности или что-то в этом духе. – Снова долгая пауза. – Конечно, иногда их вывозят, например на церемонию официального открытия парламента, на коронацию. В этом году, кстати, у ее величества Золотой юбилей. Потребуется примерка – головы королевских особ немного подросли со времен Эдуарда Исповедника…

Мужчины вместе вышли из отеля и сели в такси, чтобы проехать небольшой отрезок до дома Вестбрука. Там они продолжили свою беседу.

Увидев убогое жилище Вестбрука, де Джерси еще больше уверился, что лорд согласится помочь. Однокомнатная квартира в районе Пимлико находилась в упадке. Некогда роскошные персидские ковры протерлись до дыр, а на односпальной кровати лежало потрепанное покрывало с узором пейсли. На стенах висело несколько изысканных картин, написанных маслом, но даже те были в плачевном состоянии. На кухне тоже царил беспорядок.