Что категорически запрещалось делать в этом возрасте девочкам, так это намеренно лить воду на пол ванной. Высказав этот запрет, я показала им альтернативу: можно сколько угодно плескать водой в другую сторону, где ванна примыкает к стене, а стыки надежно защищены плиткой и обработаны герметиком. Дети нашли такое предложение вполне приемлемым. Начиная с трехлетнего возраста, мои дочери прекратили вставать в ванне, так как их способности контролировать импульсивные желания в этой области уже достаточно хорошо развились.

6. Причиняет ли «да» боль родителям?

Напоследок хотелось бы поразмышлять над тем, может ли наше разрешение причинить кому-либо физический или моральный ущерб. Обычно порыв попробовать что-то новое быстро исчезает у ребенка сам собой, если позволить ему разок-другой сделать желаемое. Чем больше внимания уделяют родители обсуждению и критике его поведения, тем больше он склонен повторить это действие. Если годовалый малыш захотел размотать рулон туалетной бумаги, то ему можно разрешить это сделать: размотав пять рулонов, юный исследователь получит представление об этом виде развлечения и благополучно остынет к нему.

Если же тот же самый малыш, засыпая, теребит соски матери, то она, вероятно, придет в ярость и скажет ребенку «Стоп!», так как это причиняет ей боль. Такие привычки родители должны пресекать как можно скорее, прежде чем они войдут в ритуал засыпания и закрепятся. Точно так же дерганье за волосы, царапанье, залезание пальцами в нос родителям остаются надолго, если нам не удается сразу же очертить для детей точные и понятные границы своей личности. Родителю важно уметь защищать себя! Наш малыш может учиться жить, не причиняя нам боль, и нужно громко и четко требовать от него нужного поведения, если он уже выработал нежелательную привычку. В последнем случае отвыкание превратится для него в нервный и долгий процесс.

Саймон: Когда «нет» больше не работает

Иногда родители сталкиваются с тем, что их ребенок перестает слышать «нет» и больше не воспринимает ранее установленный запрет. Тогда они должны выработать другую стратегию, чтобы настоять на своем. Эстер (40 лет) рассказывает нам о своей проблеме:

Обычно, стоит только родителям два-три раза сказать «нет» при приближении ребенка к запрещенному месту или вещи, он оставляет свои попытки. Дети усваивают, что это делать не разрешается. Но если мы сотни раз подряд говорим «нет» об одном и том же, то скоро начинаем напоминать себе заевшую пластинку и принижаем умственные способности ребенка. Дети не следуют нашим указаниям не потому, что они такие глупые и не могут понять их, а по другим причинам. Например, они не в состоянии обуздать свое любопытство и преодолеть страсть к движению или же своим девиантным поведением посылают нам скрытое сообщение. Так что, вместо того чтобы снова и снова повторять «нет» и надеяться, что шалун в следующий раз прислушается к запрету, мы должны найти другой подход.

Одну из методик под названием «Замечай желательные поступки» мы описали в предыдущем разделе книги. Следуя ей, Эстер могла бы каждый раз, когда Саймон подбегает к полкам, говорить ему дружелюбным тоном: «Ага, ты вспомнил о полках. Забираться на них нельзя». Обычно дети хотят жить с родителями в дружбе и согласии, поэтому радуются одобрению. Оно придает им уверенность в правильности действий: «Ага, мама довольна, когда я пробегаю мимо полок, а не лезу на них». Мы не устаем повторять уже известную вам истину: ребенок, который знает, чего он не должен делать, не понимает, что ему делать вместо этого. Четкие указания, в которых не используется слово «нет», и небольшое положительное подкрепление со стороны родителей, когда ребенок повел себя нужным образом, помогут ему развиваться согласно правилам, принятым в обществе.

Другой способ – активное препятствование. Эстер знает, что Саймону нравится взбираться на полки. В очередной раз, когда мальчик снова подбежит к ним, она может предотвратить этот демарш, отвлекая его какой-нибудь игрой: «Пойдем, я почитаю тебе книгу. Или ты хочешь построить железную дорогу?» Отвлечь ребенка от нежелательного действия ей удастся лучше всего, если она перейдет в другую комнату, чтобы запрещенные полки не попались на глаза мальчику и снова не подвергли его контроль импульсивных желаний жесткой проверке.

Если же Эстер подойдет слишком поздно и Саймон уже полезет наверх, она может осторожно снять его, унести и без ругани и крика сказать: «Я полагаю, ты просто забыл, что залезать на полки нельзя». Все нужно делать спокойно, мягко и плавно, так как у ребенка нет намерения злить родителей. Для Саймона это всего лишь игра, и очень даже веселая: ведь каждый раз, когда он подбегает к полкам, мама или папа вскакивают… За его поступком не кроется злого умысла или упрямства, поэтому бессмысленно ругаться на него. Гораздо важнее, сняв мальчика с полок, отнести его в другую комнату и там затеять какую-нибудь другую игру. Только так можно помешать ему предпринимать новые попытки забираться на полки.

Вообще чрезвычайно сложно отучить маленького ребенка от какой-либо нежелательной игры. Если запрещенное действо однажды доставило ему радость, он попробует его повторить, чтобы проверить, будет ли так же весело и в этот раз. Такое поведение утомляет родителей и выводит их из равновесия.

Почему наказания не решают проблему

Давайте снова вернемся к Эльзе из третьей главы – к девочке, которая рвет одежду, разрисовывает стены и по вечерам бегает по квартире, громко крича. Она старается обратить внимание своей матери на то, что после появления второго ребенка потеряла ценность для своих родителей. Мы уже говорили, почему провоцирующее поведение – это, как правило, крик о помощи. Но разве не должна мать сделать хоть что-нибудь, чтобы Эльза усвоила, что порча одежды и рисование на стенах – неприемлемое поведение? Разве она не должна найти для Эльзы такое наказание, чтобы девочка испытала боль и прекратила провокации?

Нет. Не должна. Широко распространено заблуждение, что дети только тогда прекращают хулиганить, когда за проступком следует суровая расплата. Весьма вероятно, что такая мера сработает, но это не единственный возможный метод воспитания. Если вспомнить о том, что провокации – выражение внутреннего дискомфорта и несчастья, терзающего ребенка, то посредством наказания родители как бы сообщают ребенку: «Я не желаю слушать тебя, когда ты рассказываешь мне о своих бедах подобным образом!» Вероятно, ребенок тогда найдет какой-нибудь другой способ, что было бы неплохо. Но скорее всего, он вообще прекратит говорить родителям о том, как ему нехорошо на душе, поскольку убедится, что его все равно не слушают. Такие дети чаще всего обращаются ко внешнему миру и начинают вытворять что-нибудь уже в другом месте – в детском саду, в школе – в надежде, что кто-нибудь услышит их и обратит на них внимание.