Чудом избегая водоворотов и ям, они всеми правдами и неправдами вскоре добрались до большого плоского камня. Оказавшись на нём, каторжники несколько минут без сил лежали на его шероховатой поверхности.

– Всё, паря! – окончательно привёл Серафима в чувство сильный тычок товарища. – Хватит валяться, иначе замёрзнем! С плота-то нашего боле никто не спасся, во как! Не иначе все потопли, и нас таперича мертвяками считают!

Нынешняя весна выдалась на удивление холодной, и очень быстро оба беглеца стали вразнобой стучать зубами. Самым плохим в их ситуации было то, что они сбросили одежду и остались в одном исподнем. И тут произошло чудо…

– Глянь-ка, Серафим! – вдруг дёрнул его за рукав Куров. – Ты посмотри, как свезло-то нам!

Прямо перед собой Негожий увидел лежавших лицом вниз их недавних спутников, выброшенных на берег бурными водами Ингоды. Это был сотник Мамутов и один из стрельцов, плывших с ними на разбившемся плоту. Осторожно перевернув тела на спину, каторжане убедились, что оба конвоира мертвы.

– Царствие небесное! – перекрестился Негожий. – Всё-таки они наши были люди, православные! Да и ссыльных особо не забижали, в меру плётками махали!

Настроенный гораздо более прозаически, Куров стал деловито стягивать с сотника сапоги.

– Ты ето, не зевай! Им-то одёжа более не нужна, а нам она очень даже пригодится! Стрелец-то покойный твоего роста, потому сымай с него кафтан и всё прочее!

Быстро разведя костёр, беглецы стали сушить над ним стрелецкую форму. Тела мертвецов они побросали в реку, которая стала их последним прибежищем.

Наскоро соорудив рыболовную снасть, Куров быстро поймал на неё несколько ленков. Умело насадив их на длинные веточки, бывший стрелец засунул их в тлеющие уголья.

– Приготовятся – пальчики оближешь! – многообещающе заявил он. – Я по таким делам большой мастер, война меня всему дельному научила! А ещё я в лесу силки поставил, так что к утру полакомимся парой рябчиков или зайцев!

Глядя на яркие искры костра, взлетавшие одна за другой в темнеющее небо, Негожий вдруг хлюпнул носом.

– Спасибо тебе, братец мой! – сказал он оторопевшему Стёпке, вытирая повлажневшие глаза. – Спас ты меня, дорогой мой человек! Иначе болталось бы моё тело по иногдским водам вместе со всеми утопшими! Вовек не забуду этого, так и знай!

– Да ладно тебе! – махнул рукой его спутник, доставая из костра подрумянившуюся рыбёшку. – Я просто плавать с мальства горазд, а ты – нет! К тому же у нас, у русских, как – сам погибай, а товарища выручай! Ты лучше бери рыбку, она как раз поспела!

Досыта наевшись, каторжане утолили жажду чистейшей речной водицей. После всего пережитого они заснули, едва их загрубевшие щёки коснулись сырой земли.

Первым проснулся Серафим, которого разбудил пронзительный крик какой-то лесной пичуги. Зябко поведя плечами, он сбегал к Ингоде, наскоро умывшись. В это время Куров успел осмотреть силки, достав из них пару упитанных куропаток.

Быстро освежевав отчаянно пищавших перед смертью пичуг, он вчерашним манером засунул их запекаться. От ароматного запаха готовившейся дичи у Негожего отчаянно засосало под ложечкой, и он даже сглотнул слюну.

– Вкусно пахнут! – согласно кивнул всё замечающий Стёпка. – Скоро уже поспеют, и мы трапезничать сядем!

После завтрака каторжане довольно растянулись на траве, поглаживая округлившиеся животы.

– Так чего делать-то будем? – нарушил паузу Серафим. – Начальству покаемся али как?

Выплюнув соломинку, которой он ковырял в зубах, Куров с недоумением уставился на своего товарища.

– Ты чего, друг мой разлюбезный, совсем умишком тронулся? – недоумённо произнёс он. – Вишь, судьба нам какой подарок преподнесла, а ты ей в лицо плюнуть хошь? Нету нас, потопли, и всё тут! Земля Даурская большая, никто нас и с огнём не сыщет! Да и искать не будут, чай, мы не цареубийцы и не фальшивомонетчики какие!

От этих слов мороз пробежал по коже у Негожего, но он лишь делано улыбнулся и согласно закивал головой.

Быстро затушив дотлевавший костёр, беглецы снова собрались в дорогу. Они сговорились дойти до ближайшего острога и прибиться к мастеровому люду.

– А там жизнь покажет! – сплюнул себе под ноги Куров. – Может, в казаки пойдём али заимку лесную образуем! Бортничать станем, рыбу да зверьё лесное ловить! Баб себе справных сыщем, обженимся да детишек настрогаем!

Полные радужных мыслей, они неожиданно вышли на полузаросшую травой лесную тропинку. Осторожно ступая по ней, Негожий пошёл вслед за своим энергичным спутником.

Вдруг он резко остановился, и бывший минцмейстер от неожиданности толкнул бывшего стрельца вперёд. Серафимову взгляду отрылась находившаяся среди столетних сосен поляна, заставленная грубо вырубленными деревянными идолами в рост человека. Их лица были раскрашены, а площади у ног заставлены различными дарами и приношениями.

– Ты глянь, куда нас нелёгкая занесла! – покачал головой Стёпка. – Кажись, это капище языческое какого-то местного народца! Пойдём, поближе посмотрим!

С опаской оглядываясь по сторонам, оба каторжанина ступили на поляну жертвенника. По всей видимости, её посещали очень нечасто, поскольку трава кругом не была примята человеческими следами.

– Стёпа, ты это, не тронь тут ничего! – с суеверным страхом произнёс Негожий. – Нехорошее это место, нутром чую! Лучше пойдём отсюда, пока не поздно!

– Да ладно тебе! – отозвался тот, перевернув ногой туесок с высохшими ягодами. – Это просто деревяшки, и ничего более!

Внезапно что-то привлекло внимание Курова, и он словно забыл о существовании своего товарища. Поймав направление его взгляда, бывший минцмейстер вдруг увидел ожерелье на толстой шее одного из древних божеств.

В лучах утреннего солнца перед ним ярко сверкали белые и жёлтые бруски металла, висевшие на тонком кожаном шнурке. В том, что это было, у Негожего не возникло ни малейшего сомнения. Похоже, что именно так подумал и Степан, одним решительным движением сорвавший туземное украшение.

Как раз в тот момент что-то резко и сильно просвистело из кустов перед самым носом Серафима. Это были две стрелы, вошедшие бывшему стрельцу в спину, на уровне левой лопатки.

– Что же это? – успел прошептать тот перед смертью, выгнувшись дугой от боли. – Надо полагать…

Упав сначала на колени, Куров уткнулся затем лицом в мягкий мох у ног идола. В правой руке он по-прежнему сжимал злополучное ожерелье, из-за которого раньше времени оборвалась его земная жизнь.

Остерегаясь сделать неосторожный шаг, Негожий с трудом разжал ещё тёплые пальцы убитого. Достав тяжёлое украшение, он быстро сунул его в карман. Вынув нож, каторжанин метнулся в кусты, откуда пролетели «лесные гостинцы».

Там он увидел два лука, искусно укреплённые среди сучьев деревьев на высоте человеческого роста. От них в сторону капища тянулись сыромятные верёвки, бережно укрытые от постороннего взгляда.