У крайних домов деревни стояли четыре грузовика, причем крыты они были не брезентом, кунги. Над крышей трех из них высились мачты, на верхушке – антенны. Что самое интересное – немцев не было видно.

– Вымерли они там, что ли? – пробормотал Сергей, рассматривая окраину деревни в бинокль. Если есть подразделение, пусть и небольшое, должно быть хоть какое-то движение.

Они наблюдали за машинами в бинокль поочередно, поскольку через полчаса глаза уставали.

В два часа дня из изб, возле которых стояли грузовики, появились немцы. До пояса голые, они стали поливать друг друга водой из колодца. К машинам никто из них не подходил, люди из кузовов также не выходили.

– Сергей, у меня ощущение, что они только что проснулись.

– У меня тоже. А где же их хваленый порядок?

– Ты не понял. Если они так долго спали, стало быть, работали ночью.

– Верно! – Сергей про себя подосадовал на то, что сам не догадался.

Немцы уселись обедать – на траве был разложен большой кусок брезента. Что они там ели, видно не было, дистанция велика. После обеда курили, попинали мяч.

Наблюдатели пересчитали всех – получался взвод, двадцать два человека. Технические подразделения всегда по численности меньше пехотных.

Ближе к вечеру немцы оделись по форме, выстроились в две шеренги. Перед ними прошелся, судя по кепи, офицер.

– Почему у них форма черная, а не серая?

– Сам гадаю.

Черная форма была у технических родов войск – танкистов; но и у эсэсманов, гестаповцев. Подразделений «СС» – полков, дивизий – поблизости не было. Если эти радисты из гестапо, то явно из службы пеленгации.

– Командиру бы сообщить. Пока не выяснили, что за команда, на рации работать нельзя.

– И что ты ему скажешь? Что спят долго, что форма черная? Мало информации. Нам нужно место другое искать.

– Ближе?

– Солнце к западу пошло, лучи от стекол бинокля отразятся, и нас вычислят вмиг.

По лесу прошли метров двести – опушка изгибом шла, и залегли в тени дерева, куда солнечные лучи не доставали.

Немцы разошлись по машинам, вокруг ходил только часовой.

Часа два ничего не происходило. Разведчики передавали друг другу бинокль. Пока один наблюдал, второй успевал отдохнуть, Николай даже придремал.

Вдруг Сергею показалось, что антенна на одном грузовике шевельнулась. Или ему показалось? Мало ли, глаз «замылился», моргнул, слезы набежали. Но антенна вновь повернулась на десяток градусов.

Сергей толкнул в бок Николая:

– На второй машине слева антенна повернулась!

Дрема с Николая слетела мгновенно, и он протянул руку за биноклем:

– Дай посмотрю…

Он приник к биноклю надолго.

– Во! Теперь сам увидел. Пеленгаторы, твою мать! Надо в отряд возвращаться, командиру докладывать.

Партизанский отряд был не один, в каждом районе области – один-два. Если таких групп пеленгации две или три, немцы быстро определят координаты. Еще год назад пеленгаторов у немцев не было, и работать на рации можно было хоть с базы отряда. Но техника не стоит на месте. Под угрозой оказались все партизанские отряды, имевшие радиостанции.

Как только стемнело, они отправились в отряд и доложили об увиденном, не забыв упомянуть о черной униформе.

– Гестапо! У абвера мобильные радиостанции есть тоже, но форма серая. Николай, подходы к деревне есть?

– От леса до деревни и грузовиков двести метров открытого пространства. Скрытно днем не подобраться, если только ночью, когда команда в пеленгаторах сидит. Часовой один.

Николай был человеком опытным, разведчиком с довоенным стажем, служил еще в засекреченных инженерно-саперных взводах – как их для маскировки называли. Занималось организацией таких взводов ГРУ – Главное разведывательное управление Генерального штаба РККА.

– Как бы ты уничтожение организовал? – спросил командир.

– Небольшой группой. Пару ручных пулеметов можно взять. Ночью часового ножом снять, чтобы не встревожилась немчура. А потом из пулеметов по машинам. Стенки у кузовов из досок, уничтожим и персонал, и оборудование. Потом бензинчика из бензобаков сольем, пожар устроим. Полагаю, все можно сделать быстро и без потерь.

– План толковый. Что надо?

– Василия возьму, он мастер ножи метать. И еще четырех человек при двух пулеметах.

– Не мало? Сам говоришь – их двадцать два человека и офицер.

– Они ночью работают, когда партизанские рации активны. Для нас удобно: они все по машинам, никого вылавливать не надо. Оружие при них – только пистолеты. Правда, в кузовах автоматы или винтовки быть могут. Только они воспользоваться ими не успеют.

– Добро. Сам ребят отбирай – и в путь. До утра успеете к месту прибыть, осмотреться.

Группу Николай набрал быстро, Сергей тоже туда вошел. Устал немного, спать за две ночи подряд пришлось мало. Но он, как и Николай, знал обстановку. Василий был якутом – низкорослым, кривоногим. Растительности на его лице почти не было, и возраст угадать было сложно. Тридцать? Возможно… Пятьдесят? Наверное…

Сергей нес автомат и две коробки с патронами к пулемету. Уже знакомым маршрутом они вышли к Зубрихино и залегли в лесу. Сразу ударить не получалось, солнце уже алело на горизонте. Полной темноты не было, и немцы могли обнаружить их на подходе. А еще часовой. Днем он расхаживал возле машин – Сергей вчера наблюдал за ним в бинокль. А где он сейчас? Может, прислонился к кузову, стоит неподвижно? Любую цель – человека, животного, машину – легче обнаружить в движении, так уж устроены глаза.

Партизаны какое-то время вели наблюдение, потом Николай дал команду спать. Но Василий спать не лег, он продолжал наблюдать.

– Ложбинка вон там, почти к самим грузовикам подходит.

Сергей ложбинки не видел, наверное, у якута зрение было острее. Он тоже улегся спать, две ночи без сна – это перебор.

Разбудили его около пяти часов, и Сергей вскинулся, думая, что уже вечер.

– Здоров ты храпеть, как бы немцы не услышали!

Якут сидел рядом и точил о камень нож. Нож и так был бритвенно острым, и делал это якут, наверное, только для того, чтобы занять себя делом.

Ножей у Василия было два, и находились они в ножнах на правом и на левом боку.

– Зачем тебе два ножа?

– Один, однако, кидать хорошо, летит точно. А другим – горло резать. – Для убедительности якут провел ножом рядом с шеей.

Потом Василий и Николай улеглись на опушке, наблюдали. Оказалось, Николай, как и Сергей, немного ошиблись с количеством немцев. Двадцать два – это были пеленгаторщики, работавшие в машинах. А еще четыре человека несли охрану. Жили они в кунге, на котором не было антенны.