Я зависаю в бесконечности своего удовольствия. Теряю последнюю связь с реальностью. Мое тело буквально дробит наслаждением. Горит и дрожит оно, словно ничего более делать не способно. Хрипы и стоны скапливаются комом в горле. Я замираю. Напряженно звеню. Пока мое тело, наконец, не ломает сумасшедшим натиском наслаждения. Смывает высокой и бурлящей волной, выбивая из груди все скопившиеся звуки удовольствия. Они становятся громче, безумнее и ярче.

И вот тогда Артем, не переставая ласкать языком, скользит внутрь меня пальцем. Стонет вместе со мной, когда сокращающиеся стенки охватывают его тесной и жаркой пульсацией. Наверное, он бы хотел ощутить это своей твердостью. Представляет? И меня пленит эта мысль. Мечтаю о том же, пока тело не ослабевает.

Выпрямляется Чарушин раньше меня. Пошатываясь, отступает. Осоловевшим взглядом наблюдаю за тем, как перемещается к изголовью. Поднимаюсь, осознавая, что я с головы до ног красная, как рак, и влажная, как мышь. Без разницы. Ползу к Артему. Встречая на мгновение взгляд, вздрагиваю. Такой он раскаленный, тысячи ватт напряжения выдает. Совершенно неожиданно низ моего живота вновь скручивает спазмом. Томным, сладким и вместе с тем болезненным.

Скользнув ладонями Артему за шею, осторожно прижимаюсь. Осторожно, потому что сама еще слишком остро реагирую на физический контакт между нашими телами. Чарушин тоже вздрагивает. Чувствую разлетающихся по его гладкой и горячей коже мурашек.

– Артем…

Должно быть, в моем голосе слышно беспокойство. Он тут же спешит заверить:

– Все нормально.

Нормально… Не хорошо, как обычно… Ну я и сама вижу, что все не так прекрасно, как он пытается показать.

– Я… – снова начинаю и срываюсь.

– Я… – сипит в ответ Чарушин. – Сейчас приду.

Отодвигает меня раньше, чем я осознаю, что он встает с кровати. Просунувшись по матрасу к краю, едва успеваю поймать за руку. Он оборачивается и застывает неподвижно, глядя на меня сверху вниз. Не сердито, но как-то очень выразительно стискивает челюсти. Сдерживается? Да, очевидно, что так.

– Сделай, как в прошлый раз… – предлагаю я, заливаясь новыми оттенками жара.

Странно, я только пару минут назад получила высшую степень удовольствия, но вот Артем смотрит, и внутри опять что-то назревает.

Он делает шаг, я опускаю взгляд и… его пенис оказывается практически перед моим лицом. Ближе к груди, конечно. Но все же… Я вдруг задыхаюсь от понимания того, какой он огромный.

– Тебе нравится моя «твердость»?

– Боже…

Чарушин не улыбается, но я понимаю, что он меня дразнит. Да, я его рассматриваю. Сейчас более детально, чем в первый раз. Ракурс удачный. К тому же, Артем сжимает пенис у основания и, заставляя меня дернуться, оттягивает его на меня.

– Скажи, Дикарка… – хрипит он. – Этот уникальный, бля, термин… Прошепчи…

– М-м-м… – быстро облизываю губы. Артем крепче стискивает ствол и тяжело вздыхает. – Твердость? – это действительно шепот, едва различимый. – Нравится…

Глаза в глаза.

Ненадолго. Потому что долго выдерживать энергетический натиск Чарушина я не в состоянии. И потом… Хочу его разглядывать. Ствол длинный, толстый, ровный и гладкий. Головка крупнее и ярче. Через небольшое узкое отверстие выступает крохотная прозрачная капля. Наверное, это его возбуждение. Я резко вдыхаю и снова нервно облизываю губы.

Чарушин стонет и начинает двигать рукой.

– Боже… – даже не осознаю, что выдаю это вслух.

– Посмотри на меня, Лиза, – требует приглушенно. И едва я повинуюсь, зачем-то предупреждает: – Я быстро.

Сразу же опускаю взгляд. Фокусируюсь на действиях Артема. Я отлично помню, какая горячая и приятная его твердость на ощупь. Но сама прикасаться не решаюсь. Он не просит, и я боюсь помешать. Завороженно наблюдаю за движениями. Обещаю себе, что когда-нибудь, тем же путем сама ему доставлю удовольствие.

Все реже вспоминаю о необходимости дышать. Во рту сначала становится чересчур сухо, а потом, наоборот, как-то слишком влажно. И я не успеваю сглатывать слюну. Сейчас этот рефлекс ощущается крайне затруднительным. Я будто давлюсь. Но не кашляю. Только горячо выдыхаю. Наполняясь запахом Чарушина, дрожу и вибрирую. Незаметно подаюсь ближе. Пока движения Артема не становятся отрывистее и резче. Тогда, распахивая губы и расширяя глаза, инстинктивно замираю.

Хриплый и сильный стон Чарушина прорезает пространство раньше, чем из узкого отверстия в его головке выплескивается семя. Оно выглядит белым и густым, а ощущается на коже моей груди жгучим и вязким. Прожигает мою плоть насквозь. Запускает какие-то новые импульсы. Я вздрагиваю и вся сжимаюсь, а оно все продолжает извергаться. Проливается и на ладонь Артема, которой он собственно и доводит себя до пика.

– Боже…

Сглатываю, когда Чарушин выпускает пенис и неожиданно прикасается двумя пальцами этой же руки к моим губам. Надавливая на мягкую плоть, вынуждает открыть рот. Если бы я в тот момент хоть что-нибудь соображала, скорее всего, отпрянула бы от него. Но мой мозг будто вышибло. Оставалась лишь покорность, сконфуженность и желание ему угодить.

Ощущаю его вкус. Позволяю ему растворяться на своем языке. Веки опускаются не до конца. Часто дрожат. Шумно тяну воздух носом и принимаю пальцы Чарушина на всю длину. Почти давлюсь и… Не знаю, что делать дальше.

Он подсказывает:

– Глотай.

Я сглатываю. Морщусь от странного терпковатого жжения, которое слишком медленно скатывается по гортани внутрь меня. Силюсь поднять веки. Сталкиваюсь с одурманенными глазами Артема.

Получаю следующую команду:

– Соси.

И я сосу. Слюны все еще много. Наверное, поэтому этот процесс проходит легко, приятно и со смущающим меня причмокиванием.

Понимаю, что Чарушин не дышал, когда в один момент он чересчур бурно выдыхает. Прикрывая глаза, громко сглатывает и шагает назад. Мокрые пальцы с новым влажным хлопком выскальзывают из моего рта.

Свободно вздыхаю лишь, когда Артем подтягивает меня вверх и, заставляя встать на ноги, прижимает к груди. Между нами размазывается его семя, но его это не волнует, а я тоже начинаю привыкать.

– Я люблю тебя, – шепчет Чарушин.

Я крепче его обнимаю и целую куда-то в плечо.

Чуть позже мы принимаем вместе душ и, наконец, безмерно счастливые ложимся спать.

А, шесть часов спустя, когда Чарушин отвозит меня домой, мне приходится отправить ему ужасное сообщение.

Лиза Богданова: Сотри мой номер, удались из друзей и… Пожалуйста, если действительно любишь, никогда больше ко мне не подходи.

Зачем же ты это, мать твою, сделала?

© Артем Чарушин