— У него слишком много времени, так что мне просто необходимо предпринять что-то неординарное. — Она нервно заломила руки. — Игра закончится через шесть дней. Максу остались еще два испытания. Как он собирается победить зверя с тремя головами и достать золотые яблоки, меня не касается, но он чертовски умен и что-нибудь придумает.

— Возможно, — осторожно сказал Лори.

Вчера он сам получил у ювелира золотые яблоки, нанизанные на тонкую цепочку. В настоящий момент они лежали в кармане его сюртука. Он не сомневался, что его друг одержит победу, и больше не считал, что это так уж плохо. Теперь он уже не смотрел на Пандору как на завлекающую мужчин кокетку.

Пандора глубоко вздохнула.

— Если я покину Лондон в компании джентльмена…

— Или зануды, как может случиться, — перебил он ее.

— Или зануды. — Она покачала головой и улыбнулась. — Я не буду называть вас занудой, если вы перестанете называть меня шалуньей.

— Но это так забавно звучит, — пробормотал Лори, — Мне «зануда» тоже нравится. Думаю, все дело в букве "з". — Она помолчала и с чувством произнесла:

— З-ззануда.

— Довольно. Я согласен. — Лори скрестил руки на груди и посмотрел на Пандору. — Значит, мы теперь виконт Болтон и мисс Эффингтон? Хотя, мне кажется. Лори и Пандора звучит лучше.

— Отлично. Как хотите. — Она махнула рукой. — Как я уже говорила, если мы уедем из Лондона вместе и заставим Макса поверить, что поехали в Гретна-Грин…

— Повторяя грехи прошлого, — медленно произнес он.

— Именно поэтому хитрость может удаться, — кивнула Пандора. — Если я буду замужем, Макс не сможет потребовать свой «приз». Он поймет, что игра окончена. Я оставлю записку Питерсу и велю отнести ее Максу на следующий день после нашего отъезда. Напишем что-нибудь о том, почему мы решили сбежать в прошлый раз и как сейчас снова нашли друг друга. Скажем, что все прежние чувства… — Она беспомощно пожала плечами.

Лори ошеломленно посмотрел на Пандору:

— Вы думаете, он поверит?

— Его гордость, конечно, пострадает, но мы не вернемся, пока не закончится срок игры.

— А если он не встретится с вами, то не сможет выполнить последнее задание.

— Именно так.

Лори нахмурился:

— Пандора, я надеюсь, вы поймете меня правильно. Не хочу вас обидеть, но мои представления о женитьбе совершенно переменились в последние дни. Я не хочу жениться... то есть не хочу жениться... э... на вас.

— Вот и отлично, — сухо заметила она. — Я тоже не хочу выходить за вас замуж.

— Не хотите? — Нельзя сказать, что он был очень удивлен.

— Совершенно не хочу.

— Зачем так категорично? — пробормотал Лори.

— Знаете, Лори, выбирая между хами и львом-людоедом, «совершенно не хочу» звучит очень мягко. — Она засмеялась. — В мои планы брак вообще не входит. Мы только сделаем вид, что собираемся пожениться.

— Сделаем вид? — Наконец-то он понял, что она имела в виду. Как ни странно, это действительно может сработать. — В принципе, я могу согласиться, но вы подумали о последствиях? Весь Лондон следит за вашей с Максом игрой. Наш побег не долго останется секретом. Но теперь с нами не будет двух других пар, что, как я подозреваю, и спасло вас в прошлый раз. Теперь ваша репутация будет уничтожена.

— Вне всякого сомнения. — Она пожала плечами, словно последствия ее не волновали. — Осмелюсь сказать, есть много людей, которые давно предсказывали мне такой конец. И самое меньшее, что я могу сделать, это оправдать их ожидания. Согласитесь, что такая судьба вполне подойдет Шалунье с Гросвенор-сквер.

Лори пристально посмотрел на нее. Сейчас она определенно не выглядела шалуньей. Хрупкая, утонченная и какая-то печальная. Что, черт побери, с ней сделал Макс?

— Большую часть вины за это я беру на себя. Может, слишком поздно раскаиваться, но мне очень жаль.

— Спасибо, Лори, но для меня это прозвище стало наградой. Я делала все, чтобы соответствовать ему. — Она тряхнула головой и обхватила себя руками, словно озябла. — Это был вызов. Я несколько лет балансировала на грани скандала, зная, что все следят за каждым моим шагом.

— Представляю.

— Правда? Неужели вы можете представить, что, несмотря на все слова и поступки, в глубине души человек хочет того же, чего хотят все остальные? И страшится мысли, что не достигнет цели, потому что слишком занят своей репутацией, которой на самом деле не соответствует?

Она посмотрела ему в глаза.

— Вряд ли, — пробормотал он, пораженный тем, что услышал.

Она так напоминала ему кого-то, кого он хорошо знал.

Самого себя? Действительно, за внешним обликом ловеласа скрывался совсем другой человек. Настоящий Лори был спрятан так глубоко, что даже Макс едва ли знал его.

— Так вы поможете мне?

— Я не решил. Нужно многое обдумать. — Он помолчал. — Во-первых, Макс, вероятно, убьет меня. Буквально.

Из пистолета на рассвете или, быть может, прямо голыми руками.

— Сомневаюсь. Скорее, вздохнет с облегчением, — воз разила Пандора.

Что случилось, черт возьми? Это совсем не та Пандора, с которой он пикировался в Эффингтон-Холле. Ее дух сломлен? Или разбито сердце?

Ему следовало понять это раньше. Теперь многое становится на свои места. Макс разбил ее сердце. В его голове пронеслись непрошеные воспоминания. Раньше он боялся, что с разбитым сердцем останется Макс, а не Пандора.

Но Макс любит ее. Она, очевидно, любит его. Конечно, если ни один из них не признается в своих чувствах… Господи, что за путаница!

А как же Синтия? Какой будет ее реакция на их мнимое бегство? Лори полагал, что испытывает к ней некие чувства, и надеялся, что это взаимно. Он мог бы послать ей письмо и все объяснить, но она расскажет Максу, а он горы свернет, чтобы найти их.

Что, кстати, и требуется.

— Я хотела бы уехать сегодня вечером.

— Пандора. — Он подошел ближе и посмотрел в ее прекрасные голубые глаза. — Вы любите Макса?

Она отвела взгляд, но он успел заметить в них такую боль, что у него перехватило дыхание.

— Это не имеет значения. Если Макс победит, у меня не будет выхода. Поэтому он должен проиграть. — Она горько вздохнула. — Мы договорились действовать вместе, Так вы поможете мне или нет?

Помочь ей сейчас означает расплатиться по долгам прошлого. А после того как Макс подверг его унижению ради победы в игре, он сполна заслужил того, чтобы на собственной шкуре испытать, каково это.

— Я не могу уехать сегодня вечером. Но мы можем тронуться в путь завтра утром.