Хотя с виду она выглядела спокойной, Джемма чувствовала, что внутри у девочки все дрожит.

Хантер снял свою куртку из оленьей кожи и повесил ее на спинку стула, который придвинул к столу. Усевшись напротив девочки, он положил принесенный сверток на выщербленный деревянный стол, почти белый из-за того, что его много раз усердно скоблили. Руки, ладонями вниз, он опустил по обе стороны свертка. Это были большие натруженные руки, покрытые шрамами и мозолями, полная противоположность холеным рукам ее отца, большую часть жизни подписывавшего всевозможные деловые соглашения.

Джемма наблюдала, как плечи Хантера поднялись и опали, когда он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

– Вы не будете возражать, если мы с Нетти поднимемся на галерею? – спросила Джемма, желая дать ему возможность поговорить с Люси в более интимной обстановке.

Люси умоляюще взглянула на нее, без слов упрашивая остаться.

– Нет. – Хантер покачал головой. – То, что я должен сказать Люси, обязательно нужно сказать, и мне не важно, кто еще это услышит.

Он обернулся к молчавшей, настороженной девочке, сидевшей так тихо, что казалось, будто она перестала дышать.

– Люси, мне очень жаль, если я когда-либо дал тебе повод бояться меня или считать, что я мог плохо думать о тебе из-за твоей матери, – сказал он.

Джемма заметила, что девочка потрясена. Глаза ее наполнились слезами, Хантер глубоко вздохнул.

– Я также никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя обязанной.

– Но мама обокрала вас… – Голос Люси дрожал.

– Ты – не твоя мать, – ласково сказал Хантер. – Я знаю это, и все остальные тоже. – Он посмотрел на Библию под ее ладонями. – Может, твоя мать и не умела отличать добро от зла, но, слава Господу, ты родилась умницей и отлично с этим справляешься. Мы все считаем тебя одной из нас, да и всегда так считали. Это я сблизился с твоей матерью. Когда она уехала, мы все радовались, что ты осталась с нами. Но мне и в голову не приходило, что сама ты об этом не знаешь. До сегодняшнего дня я представления не имел, что ты чувствуешь.

Люси не произнесла ни слова, только подолом юбки вытирала слезы.

Хантер снова заговорил, тихо и медленно, с остановками, словно приводя в порядок мысли:

– Ты мне дорога, словно мое собственное дитя. Не вини меня за то, что я не понимал, как ты чувствовала себя все это время. Я старался все делать правильно. Думаю, я все еще продолжал видеть в тебе ту маленькую девочку, которая сошла с корабля, держась за юбку матери. Но ты уже выросла. Если тебе что-нибудь понадобится в дальнейшем, можешь быть уверена: стоит тебе только попросить любого из нас – и, если это в наших силах, мы позаботимся, чтобы ты это получила.

Хантер подвинул сверток на середину стола и принялся распутывать бечевку. Видя, что ему никак не удается развязать узел, Люси осторожно тронула его за руку. Он предоставил действовать ей.

На глазах Джеммы выступили слезы. Нетти из своего угла молча наблюдала за ними. В свертке оказался отрез розовой ткани, так понравившейся Люси.

– Это тебе, – сказал Хантер, протягивая девочке материал.

Она взяла его и погладила рукой, прежде чем прижать к сердцу. Ресницы ее все еще были мокры от слез, но она улыбалась Хантеру, словно он подарил ей луну.

Хантер повернулся. Взгляд его нашел Джемму на другом конце комнаты.

– Я принес вам то, что вы просили.

Это был вечер откровений. Джемма отложила расческу и встала. Хантер открыл Люси свое сердце и позволил нежности вырваться наружу. Девушка подошла к столу и уселась рядом с Хантером. Она почувствовала, как он напрягся, но не стала обращать на это внимание. Бумага, перо и пузырек чернил лежали на столе в открытой коробке. Она взяла ее и улыбнулась Хантеру.

– Я хочу написать своему отцу, – сказала она, – и сообщить ему, где я нахожусь.

Хантер откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он внимательно наблюдал за ней, но ничего не говорил. Джемма услышала; как позади них зашевелилась Нетти, оставив свой стул. Последнее время пожилую женщину замучил ревматизм. Когда она шла, то волочила левую ногу. Нетти медленно приблизилась к столу, взяла другой стул и осторожно опустилась на него.

– Значит, ты хочешь написать своему отцу в Канаду? – спросила Нетти Джемму.

Джемма покраснела и украдкой взглянула на Хантера из-под ресниц. Она повертела в руках коробку с письменными принадлежностями и решительно сказала:

– Мой отец не в Канаде. Если мне повезет, то он сейчас в Лондоне. А если нет, то в Бостоне или Новом Орлеане. И разыскивает меня.

– А как насчет твоего брата? – поинтересовалась Нетти.

Джемма чувствовала на себе пронизывающий взгляд Хантера и отважилась еще раз взглянуть на него. Он всем своим видом старался показать: «Я так и думал».

– У меня нет брата, – призналась она.

– Но вы сказали Хантеру… – пробормотала Люси.

– Я солгала. Ну, на самом деле я выдумала небольшую историю, для того чтобы уговорить его взять меня с собой, чтобы я могла выбраться из Нового Орлеана.

– Это была не совсем небольшая история, – поправил он.

– Да, – согласилась она. – Это был целый рассказ.

– Значит, не было никакого побега из монастыря, никакого эмира, никаких мятежных берберов в Алжире? – В голосе Нетти явно слышалось разочарование.

– Никакого кувшина из-под масла? – спросила Люси.

– Он рассказал вам обеим? – Джемма пришла в ужас.

– Мне рассказала Ханна, – заметила Нетти.

– Мне тоже, – добавила Люси.

– О Боже! – Джемме захотелось заползти под стол. Одно дело сочинить вопиющую ложь в темную дождливую ночь, когда от этого зависит вся твоя будущая судьба, и совсем другое – узнать, что ее передали людям, заслуживающим знать правду.

– Ничего этого не было, – призналась Джемма. – Кроме монастыря. Я окончила монастырскую школу в Бостоне всего несколько месяцев назад.

– Тогда что же случилось? – поинтересовалась Люси.

– Как ты очутилась здесь? – спросила Нетти.

Джемма подумала, что Хантер мог бы что-нибудь сказать, но он просто сидел и молчал, ожидая продолжения ее исповеди. Выражение его лица показывало, как он к этому относится.

– Мой отец владеет в Бостоне крупной компанией по импорту товаров. Он решил перевести ее в Новый Орлеан. По его мнению, мне давно уже пора выйти замуж, поэтому он договорился о моем браке с одним французским креолом из очень известной семьи. Отец считал, что ему это будет полезно для налаживания деловых связей, да к тому же я буду хорошо устроена поблизости от него. Я… – Она снова взглянула на Хантера и быстро опустила глаза к бумаге. – Я возражала, но он сыграл на моих чувствах и напомнил мне, что прежде никогда ничего у меня не просил. В конце концов я обещала ему сделать так, как он приказывает.