Экспортная дисциплина на Тайване действовала, на первый взгляд, весьма эффективно. Если в 1952 г. стоимость тайваньского экспорта была эквивалентна только 9 % ВВП, то к 1979 г. этот показатель возрос до 50 %. В течение 1970-х экспорт увеличивался с такой скоростью, что, согласно данным одного исследования, его объем достигал почти 70 % всего прироста обрабатывающей промышленности{210}. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что Тайвань развивался за счет экспортной экономики, которой были присущи те же структурные слабости, что Германии XIX в. и предвоенной Японии. В 1985 г. на малые и средние предприятия с числом работников менее 300 приходилось 65 % экспорта – такое же соотношение сложилось и в Японии образца 1920-х гг. Однако если аналогичная ситуация в Германии и Японии стала следствием неспособности государства заставить работать на экспорт крупные частные компании, то на Тайване не удалось добиться соблюдения строгой экспортной дисциплины со стороны крупных госкомпаний. Это было новое проявление старой проблемы{211}. В то же время Тайваню не удавалось поддерживать своих частных предпринимателей-экспортеров так же эффективно, как это делалось после Второй мировой войны в Японии и Южной Корее.

В течение наскольких десятилетий никто на Тайване не обращал пристального внимания на структуру экспорта. Остров постоянно гордился более высоким ВВП на душу населения, чем в Южной Корее. В 1990 г. он составлял $ 8000, в то время как в Южной Корее – $ 6300. Частично эта разница объяснялась тем, что Тайвань быстрее развивался в 1950-х, когда корейская политика при Ли Сын Мане была гораздо менее целенаправленной. К тому же земельная реформа на Тайване была самой эффективной в мире и послужила мощным толчком для начального роста обрабатывающей промышленности. Однако промышленная политика Тайваня очень сильно не дотягивала до южнокорейского уровня, что выражалось, в частности, в ее неспособности принудить свои крупнейшие предприятия к соблюдению необходимой экспортной дисциплины. В конечном итоге это упущение сказалось на экономике острова. В 1990-х гг. Южная Корея ликвидировала разрыв с Тайванем по уровню ВВП на душу населения, перед тем как была отброшена назад азиатским финансовым кризисом. Затем быстро наверстала упущенное, и теперь ее ВВП на душу населения опережает тайваньский на $ 2000{212}.

Не только потому, что они принадлежали государству, крупные тайваньские госкомпании не смогли стать такими же конкурентоспособными в глобальном масштабе, как южнокорейские чеболи. (Государственная собственность часто ассоциируется с низкой производительностью, но отнюдь ее не обусловливает.) Тайваньские государственные предприятия уступили корейским корпорациям потому, что у себя дома они работали в условиях менее жесткой экспортной дисциплины и менее сильной конкуренции. Им позволялось попадать в бóльшую зависимость от совместных предприятий с долей иностранного капитала ради приобретения технологий в рамках организации, и это ослабляло их способность создавать собственные технологии. Примером этого явления служит сектор телекоммуникаций, где местные фирмы так и не смогли преодолеть зависимость от своих транснациональных партнеров из США – ITT и GTE{213}. Между тем ведущим частным компаниям Тайваня, таким как производитель компьютеров Acer, было отказано в том же уровне экспортных субсидий, защиты внутреннего рынка и финансовой поддержки, какой предоставлялся их южнокорейским собратьям по бизнесу. Это вынуждало тайваньских предпринимателей довольствоваться более низкой маржой, что делало их менее конкурентоспособными в технологическом отношении и сокращало масштабы их деятельности{214}.

К началу 1980-х у Южной Кореи было уже 10 компаний в списке Fortune 500, реестре ведущих корпораций с учетом их доходов, а у Тайваня только две{215}. По сравнению с южнокорейскими, тайваньские экспортеры производили больше продукции с низкой нормой прибыли в качестве поставщиков транснациональных корпораций Европы и Америки (изготовляя, например, все в мире iPhone и iPad) и меньше продукции с высокой нормой прибыли под собственными брендами. В это же время корейский Samsung продает собственные смартфоны и лидирует в мире по продажам, а Hyundai входит в число пяти крупнейших в мире автопроизводителей{216}. Тайваню угрожает опасность структурно застрять на уровне, который ниже брендированного высокоприбыльного верхнего пласта экономической деятельности, где пребывают самые богатые государства.

Несмотря на определенные слабости промышленной политики на Тайване, не подлежит сомнению, что Япония, Южная Корея и Тайвань – это государства, которые успешно справились с развитием своей обрабатывающей промышленности. В каждой стране правительство ввело минимально необходимый уровень экспортной дисциплины. Южная Корея и Тайвань перешли в списке ведущих экспортеров с 33-го и 28-го места соответственно в 1965 г. на 13-е и 10-е места через 20 лет. К этому времени каждая из этих стран экспортировала больше промышленных товаров, чем вся Латинская Америка{217}. Особенно быстрыми темпами развивалась тяжелая промышленность. В обеих странах соотношение легкой и тяжелой промышленности всего за 15 лет изменилось от 4:1 до 1:1.