— Еще в июле, — уверенно ответила и сложила руки на груди, подчеркивая свои формы, от которых меня начинало нехило так тошнить.

— Ах, в июле значит. Ага…

— Да, помнишь ту ночь после Дня рождения Данилы, я тогда немного промахнулась с противозачаточными таблетками и вот результат.

Я не помнил нихрена! Я тогда был синий в нулину. Да, Лиана была со мной на празднике и позже, но…Сомнительно, что я вообще был способен на какие-то подвиги, учитывая то, что в то время уже пребывал в полнейшем сумасшествии от появления в моей жизни Тани Сажиной.

— И ты молчала все это время? — не веря ни одному ее слову, покачал я головой.

— Я хотела сделать тебе сюрприз!

— Ах, сюрприз…

— Да, на свадьбу! — скуксилась она и снова жалобно заплакала, вот только ее слезы более не трогали меня.

Она рушила мою жизнь, пускала под откос возможное будущее с любимой женщиной и требовала невозможного. Чтобы я как тупой недоросль повелся на эти жалкие провокации. Чтобы прогнулся под давлением семьи и обстоятельств.

Ну и нахуя мне сдалась вот такая никчемная жизнь?

— Какую на хрен свадьбу, если я тебе сказал, что все отменяю еще в июне, Лиана! Скажи мне, я говорил тебе такое? Говорил, что все договоренности отменяются? Говорил, что мне такой формат отношений между нами более неинтересен? Говорил, что мне от тебя нужен тупо секс?

Сидит, хлопает глазами, икает…Блядь!

— Говорил или нет? — повышаю голос, боясь окончательно выйти из себя.

— Я думала, что ты шутишь…я купила нам кольца, раздумывала над тем, где мы проведем свадебное путешествие. Мама уже вовсю готовилась к предстоящему торжеству, подбирала зал, меню, флористов…

— Хуистов, Лиана!

— Что?

— Вставай!

— За…зачем?

— Домой поедешь. А завтра мы махнем в клинику и проверим насколько ты там беременна и от кого.

— Ладно. Без проблем. Но зачем мне ехать домой? Я могу и тут переночевать…

— Нет, не можешь.

— Почему ты так со мной разговариваешь?

— Потому что я в шоке, Лиана!

— Я останусь здесь! В этой квартире, Марк!

— Я сказал, вставай!

— Не ори на мать своего ребенка!

Но я только молча вызываю такси, а потом почти на буксире тащу брыкающуюся Лиану до лифта, внутри него застегиваю на ней то самое красное пальто криво-косо, а дальше вывожу девушку из дома на улицу. Все, у меня запас прочности закончился. Любезности иссякли.

Беременна она.

Но, блядь, если это действительно так, то мне пиздец. Таня для меня будет потеряна навсегда. И это понимание почти вскрывает мою черепную коробку, вынимая из нее, спрессованные этой дикой новостью, мозги. Побуду пока болванчиком, иногда полезно.

— Марк, подожди! Марк, перестань! Марк! — пронзительно верезжит и неожиданно сильно начинает выворачиваться из моих рук Разумовская, а я наконец-то в нормальном свете окончательно разглядываю ее.

Прикладываю руку ко лбу — горит.

Зрачки расширены.

Порет горячку и сущий бред.

Я как бы не медик, но кажется, что это все немного ненормально. Вот только мне на сегодня достаточно. Я зол. Я пьян. Я дико разочарован.

И черт возьми, я боюсь, что этот ее параноидальный бред с беременностью окажется правдой.

Сажу ее в машину, объясняю таксисту ситуацию и под дикие вопли Лианы захлопываю дверцу.

— Я никуда не поеду! — рвется она наружу, уже когда машина трогается, — Я останусь с тобой! Я люблю тебя, и ты меня любишь! Просто эта гребаная Таня запудрила тебе мозги. Очнись, Хан! Ради кого ты гробишь свою жизнь? Ради кого бросаешь нас?

— Еще слово и я звоню твоему отцу!

— Что? — в моменте затыкается Разумовская.

— И в психушку, Лиана. Ты неадекватна. Мне нахер никуда не уперлась вся эта грязь, что ты здесь развезла.

— Прости, — как по щелчку пальцев меняется она в лице, вытирая слезы со щек.

— Выбирай сама. Или ты сейчас же едешь домой, или отныне мы будем общаться только через адвокатов. Мне остоепиздило твое поведение! Это понятно?

— Понятно, — всхлипывает, — прости, Марк, просто я запаниковала. Со всеми бывает. Ну чего ты? — и под занавес криво улыбается, заламывая руки.

— Завтра едем в клинику. Заеду за тобой в десять утра.

— Хо-хорошо, — села в машину и наконец-то скрылась с моих глаз.

А я просто развернулся и ушел, не забывая позвонить парням и усилить наблюдение за Таней. Черт его знает, что еще взбредет в шальную голову Разумовской.

Ребенка она ждет…да быть того не может!

Ночь почти не спал. Все метался в пьяном бреду, пару раз вскакивая на ноги и в каком-то страшном коматозе расхаживая по квартире. Оба раза все заканчивалось посещением гардеробной. Только там я мог успокоиться. Там висели вещи Тани. Некоторые еще с бирками. Но здесь отчетливо пахло ею. Я вжимался носом в ее кашемировый свитер и начинал дышать полными легкими, воображая, что она рядом со мной.

И поддерживает во всем этом глобальном пиздеце.

Вместе мы бы справились со всем этим. А так…Она одна, думает обо мне всякие гадости. И я один, в этих гадостях погрязший.

Утром проснулся разбитый. Проглотил пару таблеток обезбола, накачал себя кофе под завязку и двинул из квартиры, впервые в жизни начиная молиться всем известным богам.

Ровно десять утра. Лиана села в мою машину вся напомаженная, улыбается, глаза блестят. Тянется за поцелуем, меня рефлекторно передергивает. Отклоняюсь, насильно отвожу ее руки от себя.

— Не в духе? Ну ладно, ничего страшного, — бормочет Разумовская, откинув козырек и рассматривая свое отражение в зеркальце.

А я опять взлетаю до состояния «крушить» за секунду.

Ничего страшного…

Да, конечно! Вообще все заебись!

Лиана называет адрес клиники, в которой наблюдается, и я молча еду туда, пока она тарахтит фоном что-то про вчерашний вечер. Извиняется опять, приводит какие-то совершенно идиотские доводы. Но я ее почти не слушаю. Просто рулю, просто думаю, как выбраться из этой задницы, в которую по своей же милости и залез.

Гинеколог нас принимает сразу же. Улыбается, начинает активно щебетать, демонстрируя мне узи-снимки и результаты анализов.

— Лиана Александровна сейчас находится на одиннадцатой неделе беременности. У вашего малыша, Марк Германович, уже сформировалась головка, а так же отчетливо выражены ручки и ножки. Он, конечно же, еще совсем кроха. Сами посудите, всего семь сантиметров в длину и вес пятнадцать грамм. А еще…

— Простите, как вас зовут? — прерываю я ее восторженные речи.

— Меня зовут Элеонора Карловна.

— Тогда у меня к вам вопрос, Элеонора Карловна, — в эту минуту я не знаю, что несу, я просто в ахере, я раздавлен и вообще не понимаю, в какую пропасть несусь